Я подаюсь вперёд и сообщаю водителю:
— В торговый центр «Армелион», пожалуйста, — и вижу, как у Тёмного меняется выражение лица.
Представляю, каким оно станет, когда мы доберёмся до «Детского счастья».
— Что-то не так? — интересуюсь с самым невинным видом, проверяя, хорошо ли пристегнула Литу. — Вы ведь разрешили мне выбирать. Или уже передумали?
— И в мыслях не было. Я никогда не меняю своих решений, Эления, — информируют меня с хищным прищуром.
«Вот и плохо, что не меняешь», — проносится мысль, которую я спешу запихнуть куда подальше, пока совесть не сожрала меня с потрохами.
И вовсе я не думаю о том, что он вдруг возьмёт и отменит свадьбу. Мне это совсем-совсем не надо — я ведь её организатор! К тому же жизнь Гаранора Хороса расписана на многие годы вперёд. Это как идеальный программный код, а я баг, из-за которого программа, ну то есть Тёмный, странно себя ведёт.
— О чём думаете?
— О программировании, — признаюсь более чем искренне. Поймав себя на том, что тоже на него смотрю, и тоже так, будто не видела его с прошлого века, раскрываю свою бездонную сумку и принимаюсь сосредоточенно в ней рыться.
— У сонорины Монтеро очень красивые работы. Каждая скульптура — настоящее произведение искусства. Шедевр! Я тут отобрала десять статуй. На мой взгляд, наиболее подходящих для такого торжественного события, как ваша свадьба. Сейчас покажу…
Выудив сейт из-под вороха самых неожиданных предметов, которые могут обнаружиться в сумке матери маленького ребёнка, я кладу устройство себе на ладонь и жду, когда над экраном раскроется голограмма.
— Вот, смотрите. Это животные и птицы из старинных грассорских легенд. Правда, красивые?
— Потрясающие, — произносит Хорос с такой интонацией, будто я показываю ему какое-нибудь уличное граффити.
При этом взгляд его устремлён куда угодно, но только не на голограммы, и я, не сдержавшись, восклицаю:
— Вы даже не смотрите!
— Не смотрю, — соглашается со мной Тёмный.
— Но… почему?
— Потому что я хочу смотреть на тебя, Эления. А на статуи мне плевать.
От этих слов к щекам приливает жар. И, кажется, не только к щекам.
— Ну так ведь они же для вашей свадьбы.
— И на неё мне тоже… — Хорос осекается, резко откидывается назад.
Замечаю, как сжимаются его пальцы. Так, что белеют костяшки, и даже вены на руках становятся более яркими.
— Отправлю сейчас всё Фелисии. — Впиваюсь взглядом в сейт и мысленно приказываю себе вообще на него не смотреть.
— Да, пусть лучше она решает, — слышу глухой ответ.
Отправить сонорине Сольт сообщения — это единственное, что я успеваю сделать до того, как машина ныряет в рукав подземной парковки «Армелиона».