А девица за дверью тем временем продолжает:
— Не знаю… Я скорее поставлю на кого-нибудь покрупнее и денег не пожалею. Чтобы было интересней.
Ее подружка пьяно хихикает:
— Ну так, может, на жену Хороса поставишь? Вот это будет драма, если с прекрасной Эленией что-нибудь случится.
— Ну, если не на жену старшего брата, так хотя бы на секретаршу младшего. Как там ее зовут?
— Кара де Ларра, кажется.
Незнакомка ядовито усмехается:
— Наверное, считает себя еще одной Эленией. Такая же охотница за Темными… Очень надеюсь, что убийца обратит на нее внимание и мир станет лучше без еще одной крылатой потаскушки.
Они продолжают болтать, шутить и смеяться, а я как никогда ясно понимаю: если я сейчас выйду, мир действительно станет лучше. И чище. В нем будет меньше сразу на две трии.
Огромным усилием заставляю себя остаться на месте. Минута, другая… Тьма внутри обжигает. Бьется во мне, пульсирует, мечтая вырваться. Боги, с каким удовольствием я бы ее отпустила, но…
Но я не убийца.
Девицам надоедает ждать, когда ванная освободится, и голоса становятся тише. Я разжимаю пальцы, стряхиваю с ладони пыль, в которую превратилось дизайнерское произведение искусства. Сняв вторую туфлю, выхожу в коридор. К счастью и для меня, и для любительниц тотализатора, их нигде не видно. На нас с Эленией собрались ставить. Твари. И многие из элиты так развлекаются?
То, что я босая, как назло, замечают все. Чувствуя на себе назойливые, липкие взгляды, подхожу к Хоросу предупредить, что я отчаливаю.
— Мне нужно домой.
— Что-то случилось? — Темный скользит по моим ногам взглядом. Таким, что хочется сдернуть с ближайшего стола скатерть и завернуться в нее наподобие сари.
— Нет, но случится, если я сейчас же отсюда не уберусь.
А то еще передумаю, найду и убью.
Высший хмурится, и я раздраженно бросаю:
— Можешь уволить, вкатить штраф — что угодно! — но я здесь не останусь.
Ксанор касается моего локтя.
— Хорошо, пойдем.
— Я вызову такси.
— Я сам тебя отвезу.
Киваю, соглашаясь. Последнее, что мне сейчас надо, — это спорить, когда на нас смотрят.
Темный снимает со спинки стула пиджак, и мы уходим. Шершавый камень дорожки царапает босые ступни, горячий воздух, такой же липкий, как и взгляды приглашенных, опаляет кожу, словно мы не в Кадрисе, а в какой-нибудь знойной пустыне. Только оказавшись возле аэрокара понимаю, что последние минуты почти не дышала.
— Что стало с твоими туфлями? — Ксанор касается сенсора, и дверца машины бесшумно отходит в сторону.
— Одну превратила в пыль, другую выбросила.
Высший в удивлении заламывает бровь. Дождавшись, когда юркну в темный салон, занимает место водителя, и машина начинает скользить над землей.