Через несколько минут ему удалось отдышаться. Боль слегка отпустила. Возможно, это был результат похмелья. Возможно, реакция организма, вызванная видом таблеток и явным нежеланием еще раз повторять попытку. Собственно говоря, это могло быть и последствием долгого голодания. Так или иначе, сказать было сложно. Тело его словно превратилось в Вавилонскую башню. Все, что находилось ниже шеи, будто обернулось вполне работоспособным, но несовместимым с человеческим организмом желудочно-кишечным трактом какого-то инопланетного существа, которое пыталось что-то ему говорить, и притом слишком громко, но он не мог понять, что именно.
Ему было очень, очень плохо.
Том невольно сгорбился под ударами судорог, сводивших его тело. С неподдельным ужасом он понял, что чувствует себя совершенно разбитым и неспособным двигаться. Посмотрев на небо, он увидел сгущающиеся тучи. Похоже, скоро снова должен был пойти снег, на этот раз всерьез.
И что теперь делать?
Даже если бы таблеток осталось еще достаточно, он не верил, что сможет их проглотить. Он сомневался, что вообще на что-либо способен. Пути вперед не было. Оставалось лишь сидеть на месте, но как можно было просто сидеть, когда ему было так плохо? Водка, по крайней мере, могла бы согреть его. Перспектива отнюдь не радовала – понемногу трезвея, он понимал, что предпочел бы эту самую водку с тоником и ломтиком лайма, в умеренных количествах и где-нибудь в теплом месте, – но выбора не было. Нужно умереть по-мужски, подумал он. Или как-нибудь в этом роде. Он уже толком не помнил, о чем думал тогда в Шеффере. Казалось, будто это было очень давно.
Он поднялся на колени, все еще держась за живот, словно это могло хоть чем-то помочь, и дотянулся трясущейся рукой до рюкзака. Всего лишь обычная дрожь. Дрожь от ночного холода. Ничего больше. Не знак того, что весь его организм шипит и искрится, словно разорванный электрический кабель.
Он дотронулся до клапана рюкзака и замер, отдернув руку.
Что-то было не так. Странные пятна на осколках стекла внутри рюкзака. Когда-то они были яркими, но теперь потускнели. Он узнал их – несколько таких же имелось на тыльной стороне его руки.
Кровь?
Морщась, он подполз ближе. Это действительно было похоже на засохшую кровь. Несколько брызг. Он повернул руку ладонью вверх – новых порезов не было. Он бы их почувствовал даже на таком холоде. К тому же он был уверен, что их не было и прошлой ночью – ему незачем было браться руками за битое стекло.
Взявшись за низ рюкзака, он приподнял его. На снег вывалилась куча хлама. Смерзшиеся осколки. Целая упаковка таблеток, до которой он не добрался. Ошметки веток и листьев, видимо набившиеся за предыдущий день. Ага, последняя бутылка, оставшаяся целой.