Кацка почувствовал на себе взгляд Вивьен и посмотрел на нее.
– У вас еще остались сомнения? – тихо спросила китаянка.
Уже четыре часа мальчишка спал на руках у Эбби, щекоча теплым дыханием ее шею. Он лежал обмякший, странно вывернув руки и ноги, как спят по-настоящему уставшие дети. Когда Эбби его впервые обняла, он задрожал. Она массировала его голые ступни, и ей казалось, что она трет сухие холодные палочки. Постепенно мальчишка перестал дрожать и затих. От него пошли теплые волны. Такое тепло исходит от всех детей, когда они глубоко засыпают.
Эбби тоже немного поспала. Когда она проснулась, ветер дул сильнее. Он скрипел в корабельных снастях. А над головой неутомимо раскачивалась лампочка.
Ребенок сопел и слегка елозил во сне.
«Как удивительно пахнут мальчишки в этом возрасте», – подумала Эбби.
Примерно так пахнет теплая трава. Их запах еще не приобрел специфический мужской оттенок. Когда-то Пит вот так же спал у нее на плече. Отец вел машину, а они сидели сзади, и милю за милей Эбби слушала негромкое биение сердца Пита. Но то сердце давно уже не бьется. Сейчас она слушает удары сердца другого, совершенно незнакомого ей мальчишки.
Он тихо застонал и вдруг проснулся. Сощурился, потом вспомнил, где он и кто с ним.
– Эб-би, – прошептал он.
Она кивнула:
– Правильно. Эбби. Ты запомнил.
Она улыбнулась и провела рукой по его лицу, осторожно коснувшись синяка.
– А ты… Яков.
Мальчишка кивнул.
Они улыбнулись друг другу.
Снаружи все так же стонал ветер. Качка усилилась. На лице мальчишки плясали тени, отбрасываемые лампочкой. Яков наблюдал за Эбби, глядел на нее почти голодными глазами.
– Яков, – повторила она.
Она провела губами по его шелковистой светлой брови. Ее губы были влажными. Нет, не от мальчишечьих слез. От ее собственных. Эбби вытерла слезы о свое плечо. А Яков все смотрел на нее. Молча. И как только ему удавалось смотреть не мигая?
– Я здесь, – прошептала Эбби.
Потом, улыбнувшись, взъерошила ему волосы.
Вскоре его веки закрылись. Яков снова обмяк у нее на плече в глубоком сне.
– Вот и дождались ордера на обыск, – сказал Лундквист, пнув дверь. Дверь распахнулась, громко хлопнув о стену. Лундквист вошел и обомлел. – Это еще что за хрень?
Кацка повернул выключатель.
Они зажмурились от нестерпимо яркого света. С потолка свешивались три мощных светильника. Куда ни посмотри – повсюду сверкающие поверхности. Шкафы из нержавеющей стали. Тележки для медицинских инструментов и стойки капельниц. Мониторы, опутанные проводами. Какие-то приборы с обилием кнопок и ручек.
Посередине стоял операционный стол.