Лэнкфорд посмотрел на номер и сердито покачал головой:
– Да, верно.
Он шагнул в гараж, его лицо все еще было напряжено от сдерживаемого гнева. Я решил разрядить обстановку.
– Послушайте, детектив. Знаете, в чем разница между сомом и судебным адвокатом?
Он злобно уставился на номерной знак моего «линкольна».
– Один – придонный падальщик, – продолжил я. – А другой – рыба.
Какой-то миг его лицо оставалось каменным, затем оно растянулось в улыбке, и он разразился резким, неприятным хохотом. В гараж вошла Собел, не слышавшая шутки.
– Что такое? – спросила она.
– Я потом тебе расскажу, – ответил Лэнкфорд.
Им потребовалось полчаса, чтобы обыскать «линкольн» и перейти в дом, где они начали с кабинета. Все это время я лишь наблюдал, вступая в беседу, когда приходилось давать комментарий о чем-либо, вызвавшем заминку в их поисках. Они мало общались между собой, и становилось все яснее, что между напарниками существует некий разлад относительно направления, в котором Лэнкфорд повел расследование.
В какой-то момент обыска у Лэнкфорда зазвенел мобильник, и он вышел на веранду поговорить без свидетелей. Шторы на застекленной двери были подняты, и, стоя в коридоре, я мог, глядя в одну сторону, видеть, как он торчит там и разговаривает, а глядя в другую – наблюдать за Собел в моем кабинете.
– Вам все это не очень-то по душе, не правда ли? – обратился я к ней, когда ее напарник не слышал моих слов.
– Не имеет значения, как я к этому отношусь. Мы расследуем дело, вот и все.
– Ваш коллега всегда так держится или только с адвокатами?
– В прошлом году он потратил пятьдесят тысяч на адвоката, пытаясь добиться опекунства над своими детьми, но так и не смог. Перед этим мы проиграли крупное дело об убийстве – из-за юридических формальностей.
Я понимающе кивнул:
– И он возложил вину на адвоката. Но кто нарушил правила?
Она не ответила, и это подтвердило, что именно Лэнкфорд совершил юридическую оплошность.
– Картина ясна, – промолвил я.
Я снова посмотрел в сторону крыльца, узнать, как там Лэнкфорд. Он нетерпеливо жестикулировал, точно стараясь объяснить что-то недоумку. Наверное, тому самому адвокату по вопросам опеки. Я решил сменить тему:
– Вам не кажется, что вами в расследовании манипулируют?
– О чем вы?
– О фотографиях, спрятанных в комоде, о пулевой гильзе, очень кстати отыскавшейся в вентиляционном отверстии в полу. Как-то уж очень удобно.
– Что вы хотите сказать?
– Я ничего не хочу сказать. Задаю вопросы, которые вашего напарника, похоже, не интересуют.
Я опять бросил взгляд на Лэнкфорда. Он нажимал кнопки своего сотового, собираясь кому-то звонить. Я отвернулся и шагнул в открытую дверь кабинета. Собел шарила за файлами в выдвижном ящике картотечного шкафа. Не найдя пистолета, задвинула ящик и перешла к письменному столу.