– Перед тем как отправиться в больницу, вы должны были получить краткие рапорты офицеров Сантоса и Максвелл относительно происшедшего со слов жертвы, не так ли?
– Да, они представили мне краткий обзор событий.
– Они сообщили вам, что жертва зарабатывала продажей сексуальных услуг?
– Нет.
– Когда вы об этом узнали?
– Ну, у меня сложилось довольно ясное представление об этом, когда, находясь в ее квартире, я увидел кое-какие предметы, которые она там держала.
– Какие?
– Предметы, которые я бы описал как приспособления сексуального назначения, а в одной из спален находился встроенный шкаф, где содержалось белье, пеньюары и одежда сексуально-провоцирующего характера. В той комнате имелся также телевизор, а в выдвижных ящиках под ним – коллекция порнографических видеофильмов. Мне объяснили, что потерпевшая проживала в квартире одна, но показалось, будто обе спальни активно использовались. Тогда я подумал, что первая спальня была собственно хозяйки – то есть она спала в ней, когда находилась одна, – а другая служила для ее профессиональной деятельности.
– Рабочее место на дому?
– Можно назвать и так.
– Это изменило ваше мнение относительно того, что она является жертвой в данном происшествии?
– Нет, не изменило.
– Почему?
– Потому что каждый человек может стать жертвой. Проститутка или папа римский – не имеет значения. Жертва есть жертва.
Сказано – точно отрепетировано, решил я. Минтон сделал контрольную пометку в своем блокноте и двинулся дальше.
– Итак, когда вы приехали в больницу, то расспрашивали жертву в отношении своей гипотезы – я имею в виду состояние спален и то, чем она зарабатывала на жизнь?
– Да, спрашивал.
– Что она вам сказала?
– Прямо и откровенно ответила, что она проститутка. Никак не пыталась скрыть это.
– Что-либо из сказанного ею отличалось от тех отчетов и докладов, которые вы ранее собрали на месте преступления?
– Нет, нисколько не отличалось. Она сообщила мне, что открыла обвиняемому дверь и он в ту же секунду ударил ее кулаком в лицо и повлек с собой в квартиру. Обвиняемый применял угрозы и силу, затем вытащил нож. Он заявил ей, что собирается изнасиловать ее, а потом убить.
Минтон педантично продолжал зондировать ход ведения следствия, стараясь выявить как можно больше подробностей, и тем самым довел присяжных до состояния смертной скуки. Записывая вопросы, которые собирался задать Букеру в ходе перекрестного допроса, я наблюдал за присяжными и видел, что их внимание начинает рассеиваться под действием столь обильной информации.
После полутора часов прямого допроса настал мой черед потрошить полицейского детектива. Моей целью являлся стремительный пиратский набег – «туда и обратно». Если Минтон производил, можно сказать, доскональное судебно-медицинское вскрытие всего дела, я желал лишь молниеносно запустить руку и выхватить то, что мне требовалось.