– Около шестисот. Это моя профессия.
– Тогда, возможно, это простое совпадение?
Касдан лишь понапрасну терял здесь время. Он подумал о Волокине, который сейчас допрашивает маленького правонарушителя, чтобы выяснить, не он ли верующий убийца, который увечит свои жертвы. Еще один ложный след.
– Я хотел у вас спросить… – заговорил Седоватый. – Насчет убийства Вильгельма. В этом деле не было новых трупов?
Касдан замялся. Отвечать было ни к чему. И все-таки он утвердительно кивнул. Тот продолжал:
– Тогда, возможно, это дело рук серийного убийцы?
– Серийного убийцы?
– Мы интересуемся убийцами-рецидивистами, – пояснил Санто. – Пытаемся проникнуть в их тайну.
«Однако», – подумал Касдан. И терпеливо заметил:
– Странное увлечение для священников.
– Напротив, эти люди дальше всего от Бога. Поэтому их следует спасать в первую очередь. Многих мы посетили в тюрьме…
– Мои поздравления. Но это не тот случай.
– Вы уверены? Между убийствами есть различия?
Армянин не ответил. Ни к чему делиться информацией с этими двумя священниками. И все же, повинуясь внутреннему чутью, он дал кое-какие пояснения. Рассказал о пробитых барабанных перепонках. О различиях между первым и вторым убийством. О «тунисской улыбке». Об отрезанном языке. А также о надписи из «Мизерере». Братья одинаково улыбнулись в ответ.
– У нас есть теория о серийных убийцах, – поделился Седоватый. – Хотите, расскажем?
– Валяйте.
– Вам знакомы «Вариации Диабелли»?
– Нет.
– Одно из лучших произведений Бетховена. Его шедевр. Некоторые даже называют его шедевром фортепианной музыки. Возможно, это преувеличение, но как бы то ни было, его можно рассматривать как квинтэссенцию произведений для фортепиано. Вначале звучит одна тема, почти неуловимая, которая набирает силу, раскрывается, бесконечно изменяется…
– Не вижу связи с убийствами.
Санто покачал головой:
– Мы знавали великого пианиста, который отказывался записывать вариации в студии. Он непременно хотел исполнять их на концерте, без перерыва. И произведение превращалось в настоящее путешествие. Постепенное движение чувства. Каждая вариация обогащала другие. Каждый отрывок хранил в себе усталость предыдущего фрагмента и обещание следующего. Возникала сеть шахматных партий, перекличек, в некоем тайном порядке…
– Я по-прежнему не вижу связи.
Седоватый улыбнулся:
– Серию убийств можно рассматривать как вариации на тему. В каком-то смысле убийца пишет партитуру. А возможно, партитура пишет его. Как бы то ни было, его развитие неизбежно. Каждое убийство – это вариация предыдущего. Каждое убийство сообщает о следующем. За этим хитросплетением надо отыскать начальную тему, источник…