- Аленка, согласись с доводами.
- А ты пе лукавишь? - засмеялась жена. - Может быть, ты в какую-нибудь немочку из Дрездена или Шверина влюбился?
- Угадала, Алена, - развеселился и Буров. - В нашей делегации есть именно такая. Но на пути к изъявлению чувства очень серьезное препятствие...
- Ты - энергичный, - не дала ему договорить жена, - ты любое препятствие сумеешь устранить.
- Это не в моей власти, Аленка. Дело в том, что инженеру из Иены фрау Гертруде Ригель завтра исполнится пятьдесят четыре. Я должен ещё позаботиться о торте для нее. Спасибо, что напомнила. Ты свой допрос закончила? А то до смерти хочется полчасика подремать.
- Подремли, бедненький. А завтра приезжай, иначе пе на шутку рассержусь.
Но Бурову решительно но повезло. Едва успел он облачиться в пижамные брюки, телефон зазвонил снова, и он услышал в трубке мужской голос, старательно выговаривавший русские слова. За четыре дня общения с членами делегации Буров научился узнавать каждого из них по голосу. Сейчас он безошибочно определил, что это звонит инженер магдебургского завода Гредель, сорокалетний худощавый, несколько застенчивый блондин с очень спокойными, немножко грустными глазами.
- Геноссе Буров, - заговорил он, волнуясь, - вы бы не могли уделить мне немного минут? Я все время хотел застать вас одного, по как-то не получалось. Поверьте, я не буду утомлять вас своим разговором. - Он помедлил и прибавил: - Но заранее должен вас предупредить: то, о чем я буду говорить, никакого отношения к нашим сталелитейным проблемам не будет иметь.
Это будет общечеловеческий разговор, и по очень серьезной теме.
- Заходите, товарищ Гредель, - вяло согласился Буров и положил трубку, понимая, что ни о каких тридцати минутах отдыха теперь не может идти и речи. К приходу Гределя он успел вновь одеться и поправить покрывало на кровати.
- Садитесь, - жестом указал он на диван. Узкие, неподдающиеся загару руки инженера неспокойно лежали на обтянутых серым костюмом коленках, и уже по одному этому Буров догадался, что разговор будет не совсем обычным.
- Хотите стаканчик боржоми? - спросил он.
Немец молча сделал отрицательный жест.
- Сигарету? - поинтересовался Буров.
Но снова последовал отказ. Тонкие губы насмешливо покривились.
- О, данке, данке, я совсем не ради этого вас беспокою. Знаете, геноссё Буров, нам уже осталось каких-то четыре дня гостить на вашей прекрасной земле, а я все хожу и думаю, как к этому подступиться, кому и каким образом сказать... И не скрою, меня очень-очень этот короткий разговор тяготит.