В памяти всплыло лицо леди Антеи. Она предупредила его, вырвала его из лап Гриппена, удерживала разъяренного вампира, давая возможность Эшеру убежать. Хотя и она, и муж ее были, по словам Забияки Джо Дэвиса, «рабами Гриппена».
Почему рабами?
Какое-то время Эшеру казалось, что Исидро оставит вопрос без ответа. Но через некоторое время вампир заговорил, не поворачивая головы:
– Может быть, потому, что я не хотел себя утруждать.
Знакомые нотки превосходства на этот раз отсутствовали. Голос прозвучал устало и как-то очень по-человечески. А может быть, это лишь показалось Эшеру.
– Бросать вызов Гриппену – дело хлопотное, а подчас и опасное. Но не могу же я бороться за первенство с крестьянином! Кальвар столь привередливым не был. Он поклялся в верности Гриппену, но уже тогда было ясно, что он не горит желанием подчиняться нашему лекарю…
– Лекарю? – резко спросил Эшер, и Исидро задержал на нем свой холодный равнодушный взгляд несколько дольше обычного.
– Лайонел Гриппен был доктором медицины и считался в то время весьма ученым, хотя как практикующий врач ничем особенным не выделялся. После того как Гриппен стал вампиром, он еще лет двадцать принимал пациентов. Теперь читает журналы, курсы лекций и раскидывает их в бешенстве по комнате, не найдя там ничего знакомого. Хотя я понимаю, – добавил он, – минуло уже два столетия с тех пор, когда он что-то мог.
– А он и вправду мог? – Эшер задумчиво огладил усы. – Вы не знаете, у него ничего не осталось от старых его работ?
– Сомневаюсь, что оригиналы еще существуют, хотя он мог бы почерпнуть куда больше из более поздних источников.
Вампир разглядывал теперь Эшера с интересом, чуть склонив голову к плечу. Нежные бесцветные волосы подрагивали в такт толчкам экипажа.
– Интересно, – сказал Эшер. – Здесь, кебби! Останови!
Кебмен натянул вожжи и выругался, поскольку ему теперь предстояло выбраться из самой гущи транспорта, движущегося с моста Ватерлоо. Прохожих здесь тоже было предостаточно. Исидро выскользнул из кеба и исчез среди движущихся силуэтов. По приказу Эшера возница снова тронул лошадь, ворча что-то о щеголях, которым жизнь не дорога. Они пробирались в мешанине кебов, повозок, омнибусов, пешеходов мимо строящейся станции Ватерлоо – Дантова видения из кирпича, лесов и дыма. Как только кеб выбрался из общей давки, Эшер вынул из кармана просторного пальто толстый сверток. На скромной этикетке значилось: «От Ламберта».
Озябшими пальцами он извлек две серебряные цепи, подобные той, что висела у него на шее под накрахмаленным воротничком. Обе застегивались на запястьях с помощью хитроумного замка, но не у Исидро же было просить помощи! Эшер задвинул их поглубже под манжеты и снова натянул перчатки – ночь была не только сырая, но и холодная. В свертке была еще одна вещь – серебряный нож для разрезания книг, выполненный в форме кинжала. Сделав покупку сегодня после полудня, Эшер просто не имел времени наточить лезвие и, честно говоря, сомневался, что это вообще возможно. Но во всяком случае, острие вполне могло пронзить плоть. Гарды у ножа не было, как у шотландского кинжала, и он очень хорошо прятался в голенище.