Но ждать я не мог.
Должен бросить эту проклятую историю и снова отправиться на поиски. Я с ума сойду, пока не отыщу ее. Ведь я видел женщину в белой шелковой маске с султаном из перьев, женщину из той истории, пылающую жаждой мести. И уже верил в нее. Зачем ей понадобилось вредить Анне, я понятия не имею, только она губитель счастья, из тех, кого даже смерть не может остановить в желании неотступно преследовать и чинить боль.
Сил не пожалею, чтобы сделать все необходимое… Я, видно, один только и способен… положить всему этому конец.
Закончить эту историю досталось мне, Анне. Только быть ли концу? О, он должен, обязан наступить! Не может же подобное зло хранить в себе силу вечно?
В толпе на причале я почувствовала, как меня сначала потеснили несколько человек, старавшихся пробиться вперед. В общем-то, испугалась я за девочку, стоявшую на самой кромке канала, и оттащила ее от воды. Сама едва не потеряла равновесие, но чья-то рука подхватила меня, позволив устоять. Пугало только, что рука эта держала меня так крепко, что стало больно и пришлось вырываться. Мелькнул чей-то беглый взгляд, такой злобный, что я содрогнулась и увидела руку, которая снова потянулась ко мне. Но тут меня потащила вперед толпа, напиравшая в обратную сторону, прочь от людей, стоявших у воды, и я вместе с ней устремилась к узкому проходу между двумя высокими домами и мостиком через боковой канал.
Потом грянул оркестр, все мы пошли под музыку к Риальто и, миновав его, двинулись дальше. Захваченная обстановкой, я смеялась, хлопала в ладоши, любовалась фейерверком, все еще вспыхивавшим в вечернем небе. На душе было радостно. Я не знала, где мы находимся, но считала, что в любой момент могу повернуть обратно.
Но почему-то не сделала этого. Мы уходили все дальше, оркестр продолжал играть, детишки били в игрушечные барабаны, а мы шли и шли по улицам, одолевали мосты, пересекали площади. Знакомая мне Венеция осталась далеко позади. А потом я споткнулась на неровной мостовой и всем своим весом упала на руку. Услышала, как что-то хрустнуло, ощутила боль и вскрикнула. Люди остановились, склонились надо мной, стараясь помочь, и при этом так быстро тараторили по-итальянски, что я ничего не понимала. Мне становилось все хуже, и наконец я потеряла сознание.
Добавить к рассказанному можно не много. Меня перенесли в ближайший дом, вызвали врача. Руку я, определил он, не сломала, просто сильно ушибла, к тому же ободрала ладонь. За мной так заботливо ухаживали! Перебинтовали, сделали укол от заражения, напоили болеутоляющими. К этому времени, а было два часа ночи, я написала на бумажке свое имя и номер телефона в гостинице. Но тут меня опять затошнило, и врач настоял, чтобы я легла и поспала, заверив, что все будет в порядке и утром меня перевезут.