Даже здесь он вел себя легкомысленно: сбив шляпу набекрень, с вожделением разглядывал девушек и женщин. На нас, монахов, он глядел презрительно. Боюсь, он не был добрым христианином, но более красивого существа мужского пола я никогда не встречал: высокий и стройный, как молодая ель, с золотистого цвета локонами и светло-карими глазами.
Управляющий соляными копями был очень важным лицом в этом краю. Властью он обладал не меньшей, нежели наш настоятель. По закону он назначался самим герцогом и к тому же обладал всей полнотой судебной власти. Он мог осудить человека на смерть, если тот обвинялся в убийстве или в другом не менее тяжком преступлении. Но, к слову сказать, Всевышний поступил справедливо, наделив властью этого человека – он сочетал твердость с мудростью и рассудительностью.
Миновав деревню, процессия спустилась в долину, а оттуда к соляным копям. У входа в главную шахту все остановились. Здесь был сооружен алтарь, и наш отец-настоятель начал службу. Все преклонили колени. Оглянувшись, я увидел, что и управляющий, и его сын также опустились на колени, обнажили и склонили головы, но сделали это с таким очевидным неудовольствием, что сердце мое преисполнилось печалью.
После мессы процессия двинулась дальше – к огромной скале, которая стояла даже выше той горы, где располагался монастырь, и оттуда открывался великолепный вид этого горного края. Достигнув вершины, наш настоятель вознес распятие, чтобы разрушить власть дьявольских чар, окутавших эти вершины. Затем он сотворил молитву и провозгласил анафему нечистой силе, кишащей в долине. И следом зазвонили колокола во славу Господа нашего. Это было так возвышенно и прекрасно, словно голоса ангелов достигли наших диких мест.
Я снова оглянулся, пытаясь разглядеть в толпе прекрасную дочь палача, но тщетно. Я не знал, радоваться мне, что ее нет здесь и ее не коснется презрение этих людей, или печалиться, потому что лишен лицезрения ее небесной красоты, питающей меня духовной силой.
После торжественного богослужения наступил черед застолья. На лугу под деревьями были накрыты столы, за которыми теперь расселись миряне и лица духовного звания. Почетные места были отведены отцу-настоятелю и управляющему соляными копями. Для меня все это было внове, и я с интересом наблюдал за происходящим. Невдалеке был сооружен большой очаг и разведен огонь. Было очень интересно наблюдать, как слуги нанизывают огромные куски мяса на вертела и обжаривают их, поворачивая над пылающими угольями до тех пор, пока те не покроются коричневой корочкой, а затем несут пирующим. В огромных чанах варили душистый отвар из трав. К пиршеству было выпечено много пшеничного хлеба, и теперь он горами лежал в огромных плетеных корзинах. Что касается горячительных напитков, то и в них не было недостатка. И наш отец-настоятель, и управляющий копями – каждый! – приказали выставить по огромной бочке пива. Оба этих чудовищного размера сосуда теперь стояли в тени древнего дуба, водруженные на внушительные деревянные помосты. Вокруг них суетилась, разливая напиток, наша младшая братия под водительством почтенного брата-келаря и слуги господина Мастера. Слава святому Франциску! Не кривя душой, могу сказать, что наш сосуд был больше стоявшего по соседству.