– Оставьте, – махнул я рукой. – Неужели вы собираетесь стрелять в оленя дробью для перепелок?
Он опять не ответил, но повернул ко мне лицо, и меня поразило его выражение. Он напрягся и побледнел. Тогда я понял, что мы, похоже, попали в серьезную переделку: видимо, нарвались на медведя-гризли. Я тоже поднял оружие и подошел к Моргану. Шум в кустах прекратился, ветви не колыхались, но мой товарищ был напряжен по-прежнему.
– Что это? – спросил я. – Что за чертовщина?
– Проклятая тварь! – ответил Морган, не оборачиваясь, голосом осипшим и неестественным. Он заметно дрожал.
Я было открыл рот, но вдруг увидел: рядом с тем местом, откуда доносился шум, дикий овес пришел в движение.
Боюсь, не смогу внятно описать увиденное: будто порыв ветра раздвигал заросли, но не только пригибал стебли к земле, но как будто их притаптывал, потому что они больше не выпрямлялись. Что поразительно, эта импровизированная тропа, медленно удлиняясь, постепенно приближалась к нам. Никогда в жизни я не встречал ничего подобного и, разумеется, был глубоко потрясен, хотя особого страха, помню, не испытывал. И еще: в тот момент я вдруг вспомнил, как однажды, случайно выглянув в окно, я принял отдельно стоящее рядом небольшое дерево за одно из рощицы деревьев на расстоянии. Оно ничем не отличалось, было точно таким же, но выделялось более четкими очертаньями. Простой обман зрения, нарушение перспективы, но тогда он поразил и напугал меня. Мы так полагаемся на законы природы – прежде всего физические, – что в любом их нарушении видим угрозу нашей безопасности. Более того – предвестие катастрофы.
Явно беспричинное движение растений и медленное, но неуклонное приближение источника шума меня встревожило. Мой же спутник был явно испуган. Но еще больше поразило меня, когда он вскинул ружье и разрядил оба ствола прямо в движущийся овес! Не успел пороховой дым рассеяться – я услышал разъяренный рык дикого зверя… В тот же момент Морган, отбросив в сторону бесполезное уже оружие, со всех ног пустился наутек, а меня сбило с ног что-то невидимое в дыму, тяжелое, мощное, но теплое и живое существо, явно обладающее огромной силой…
Еще прежде чем я успел подняться на ноги и подобрать ружье, до меня донесся крик Моргана – это был вопль смертельной агонии; он мешался с хриплым и свирепым рыком, диким и ожесточенным, как при собачьей сваре. В ужасе я вскочил и посмотрел туда, куда убежал Морган, – да сберегут меня Небеса от того, что я увидел!
Мой друг был метрах в тридцати от меня. Он стоял, припав на одно колено, с запрокинутой под неимоверным углом головой, без шляпы, со спутанными волосами; его тело судорожно дергалось из стороны в сторону; правая рука была поднята, но кисти я не видел – словно ее не было вовсе. Вторую руку я тоже не видел. Теперь, по прошествии времени, я уверен, что не видел его целиком, только части тела – то одну, то другую. Не знаю, как описать: это было словно на рисунке, сделанном некими волшебными чернилами, – одна часть тела вдруг исчезала, а потом внезапным образом появлялась вновь… И так постоянно. Единственное, что могу отметить, – это было как-то связано с положением тела Моргана…