Миссис Дарнелл, вновь обретенная мать маленького Джо, жила в Кливленде, штат Огайо. Однако ее приемный сын недолго прожил с ней под одной крышей. Однажды под вечер полицейский, новичок на этом участке, совершал обычный обход и заметил, как мальчишка тайком выбирался из дома. На вопрос блюстителя порядка, куда он направляется, паренек ответил: «Иду домой». Должно быть, он воспользовался поездом, поскольку три дня спустя очутился уже в Уайтвилле, который, как известно, довольно далеко от Кливленда. Платье его было в плачевном состоянии, и он был ужасно грязен. Поскольку ребенок не мог внятно объяснить, кто он такой и что здесь делает, его арестовали как бродягу и приговорили к заключению в местной колонии для несовершеннолетних преступников, где наконец-то малыша вымыли. Джо убежал из Уайтвильской колонии для несовершеннолетних, как только юных заключенных отправили в лес за хворостом. С тех пор в Уайтвилле его никто больше не видел.
* * *
В следующий раз мы его встречаем на перекрестке одной из улиц в пригороде Блэкбурга. Идет холодный осенний дождь, одинокая фигурка сиротливо маячит на углу и мокнет под потоками воды. Похоже, сейчас самое время объяснить, что капли дождя, падавшие на Джо, вовсе не были серыми и клейкими, серым от грязи было его лицо, грязной и засаленной – одежда; и дождь напрасно тщился отмыть их. Вообще, вся его фигура, казалось, создана рукой талантливого художника, а не стечением обстоятельств, настолько живописно он был истрепан и грязен. Ко всему прочему на бродяжке не было обуви, ступни его были босы, покраснели и распухли, и когда он шел, то хромал на обе ноги. Что касается одежды… едва ли, лицезрея причудливые лохмотья, можно было представить первоначальный облик платья и догадаться, каким чудом они еще держатся на этом тщедушном теле. Ему было холодно. Он чертовски замерз и вполне сознавал это. Быть может, и кто-то другой замерзал этим вечером, но его не было рядом с малышом Джо. Мальчик был одинок, и никого поблизости. Как он смог сюда добраться, едва ли он сумел бы объяснить самостоятельно, хотя его словарный запас и составлял почти сто слов. Пусть он проделал огромный путь, вряд ли он имел хотя бы малейшее представление, где он теперь находится и зачем он здесь.
Конечно, маленький Джо был, скажем так, очень странным, но отнюдь не недоумком, по крайней мере, если сравнивать его с современными детьми того же возраста. Он очень замерз и проголодался, но все-таки нашел в себе силы продолжать путь; он шел, сильно сгибая ноги в коленях и стараясь ступать на носки – ноги его распухли, и ему было очень больно. Он решил постучаться в дверь одного из домов – таких теплых и ярко освещенных, выстроившихся длинной вереницей по обеим сторонам улицы. Но едва он предпринял попытку сделать это и открыл калитку одного из них, как навстречу ему выскочила злая зубастая собака. Он испугался и подумал (не без основания, кстати), что раз перед домами бегают такие злобные твари, значит, и хозяева им под стать, и он поплелся прочь. И слева, и справа от него теперь простирались серые, мокрые поля, но он ковылял вперед сквозь дождь, заливавший ему глаза, сквозь ночь, густеющую сумерками и туманом, по дороге, что вела в Гринтон. К слову сказать, эта дорога наверняка приведет вас в Гринтон. Конечно, если доведется без приключений миновать кладбище. Время от времени случалось, что кому-то и не везло. На этот раз не повезло малышу Джо.