– Э, зачем рассказывать! Я же тебе хорошо заплачу!
На следующий день другой знакомый дагестанец меня спрашивает:
– Ахмед (имя изменено – И. Р.) взятку предлагал?
– Предлагал. Я отказался.
– И правильно сделал. Лучше у меня бери. A то с ним бы было так. В три часа ночи у тебя дома бы раздавался звонок: «Э, завтра к утру статья нужна!».
Впрочем, одно простительное жульничество я, как и другие журналисты «НГ», все же делал.
Так, за все потраченные в командировке деньги надо было письменно отчитаться. Например, если ты брал такси, то ты должен был по идее взять с водителя расписку: «Я такой-то взял за проезд на машине номер… от пункта A в пункт Б столько-то». Естественно, не один нормальный таксист такое бы писать не стал, и журналисты писали расписки сами. В бухгалтерии об этом прекрасно знали. Иногда мне там говорили: «Забыл номер машины написать. Впиши».
A вот за нелегальный переход границы от нас не требовали расписку с проводника-контрабандиста, мы просто просили в письменном виде оплатить нелегальный переход границы.
Как-то приношу бухгалтеру такую докладную, а он мне и говорит: «А что так мало? П. в два раза больше за нелегальный переход границы берет!»
Кстати, сейчас, когда большая часть СМИ контролируется околоправительственными структурами, хотя ситуация и не вернулась к советскому времени, но взятки стали брать меньше.
С этим борются, а попавшихся журналистов увольняют. Иногда страх быть заподозренным в заказной статье принимает параноидальные формы. Помню, как-то беседовал с владельцем туристической фирмы, о том, как «арабская весна» отразилась на поездках россиян в Египет. Редактор название фирмы вычеркнул: это реклама!
Нравы журналистов были очень раскованные. Очень многие женщины этой профессии матерились. Помню, что журналистки в одной из редакций приветствовали меня так: «Ротарь, покажи член!». (В реальности они использовали гораздо более грубый термин.) При этом девушки не хотели чего-то особенного сказать, это была просто «милая шутка».
Другой особенностью журналистов была немалая любовь к зеленому змию. Пить в редакциях часто начинали где-то уже с трех часов дня. В одной из редакций у меня был начальник, с которым можно было говорить только до этого времени, позже он уже был невменяем. Многие мои знакомые журналисты умерли от алкоголизма, не дожив и до 50. Кстати, я сам с трудом остановился! Помню такую историю про ныне покойного фотографа «НГ».
В редакции слушают сообщения из захваченного боевиками Радуева Кизляра: «В заложниках оказался также фотокорреспондент «НГ», фамилию которого установить не удалось». Журналисты переглядываются. Все понимают, что Володя был настолько пьян, что не смог сказать свое имя.