— Я хочу поговорить о твоём деде. — произнёс Сергей Васильевич, внимательно следя за моей реакцией.
А вот вам и третья проверка и походу самая серьёзная. Но это они так считают. На самом деле для меня сейчас это не является настолько болезненной темой. Для себя я уже всё решил.
— Я вас слушаю.
— Николай говорил, что ты до сих пор ещё не можешь принять решение. И я тебя прекрасно понимаю. Никого и ничего не может быть важнее семьи. Могу точно сказать, что находись я на твоём месте…
Дальше я не стал слушать, прекрасно зная, что хочет сказать Сергей Михайлович. Я просто поднял руку, останавливая его.
— Я остановлю деда.
После моих слов Маша выругалась, в очередной раз заставляя меня удивляться. Шуйский же даже не обратил внимания на поведение внучки, уставившись на меня тяжёлым взглядом.
Его кожа начала стремительно краснеть. Он был просто в ярости. Столешница под руками Сергея Васильевича жалобно заскрипела и разлетелась на куски.
Какого хрена здесь вообще происходит? Но думать об этом я буду позже.
Шуйский встал и медленно двинулся в мою сторону, до хруста сжимая кулаки. Страшно было до усрачки и хотелось убежать из кабинета, следом за остальными. Но показывать свою слабость я не собирался. Только не Шуйским, которые ценили личную силу, практически так же, как и семейные ценности.
Маша же даже и сейчас не проявила никакой реакции, вновь взявшись за разлетевшиеся по кабинету, после вспышки ярости деда, бумаги.
— Не такого ответа я ожидал оттого, кто станет мужем моей внучки. — сдерживаясь, чтобы не заорать, начал говорить Шуйский. — Семья самое важное, что может быть у любого человека. И каждый её член, для меня важнее, чем всё грёбаное население планеты.
Сергей Иванович говорил это, продолжая медленно приближаться ко мне. Мы были с ним почти одного роста. Он смотрел мне в глаза, даже не моргая. В его собственных плескалась ярость. Ещё пара шагов и он уткнётся в меня носом, но сделать хоть один маленький шаг назад, было непозволительной роскошью.
Наоборот, я ждал. Ждал, когда он сделает эти пару шагов, чтобы ответить и ответить в той же манере.
Это вот так Шуйских считают добродушным родом, даже несмотря на всю их силу? Что же тогда вытворяет Василий Петрович, раз все считают его крайне вспыльчивым и скорым на расправу?
— Если ты согласен убить собственного деда, то я запрещаю Насте выходить за тебя. В нашем роду не может быть места, подобным людям. Тем, кто готов совершить страшное по приказу.
Последний шаг был сделан и разъярённое лицо Сергея Васильевича замерло в паре сантиметров от моего. Меня тут же обдало жаром, исходящим от его тела, но я лишь улыбнулся.