– Он хотел бы, чтобы мы дошли, – пробормотал Зуев, устремив пустой взгляд вслед уходящим французам.
Рыбин не возражал. Он тоже хотел дойти. Хотел увидеть Аню, не думая о том, как это возможно. Увидеть хоть тень, отблеск, ледовый фантом. Как увидел один из спутников Харта в двадцать первом.
А еще он думал о Намдэ Цэнпо, который не только увидел.
Той ночью Рыбина, как обычно, разбудил переполненный мочевой пузырь – причина, выгонявшая любого на холод из теплого спальника, невзирая на холод и пургу. Зуева в палатке не было. Выбираясь из спального мешка, Рыбин коснулся спальника соседа. Мешок успел остыть.
Ботинки превратились в куски льда, в которые едва удалось воткнуть стопы. Снаружи Рыбин обнаружил, что буря утихла. Свежий снег искрился на палатках в свете звезд, казавшихся такими близкими – и одновременно чужими и холодными. Помочившись в снег, Рыбин повернулся к палатке и заметил в темноте дрожащее пятно света. Оно плыло над ледником, приближаясь к лагерю. Это было что-то огромное. Исполинский циклоп со светящимся глазом.
Лишь на расстоянии двух-трех шагов Рыбин понял, что это был Зуев. Он нес кого-то на плечах. Девушка. Длинные светлые волосы свисали вниз, скрывая лицо и едва не волочась по снегу. Волосы, покрытые снегом и кровью. Кровь забрызгала и большой смайлик на ее куртке, придав ему хищный, кровожадный облик.
– Я услышал… крики, – пробормотал, тяжело дыша, Зуев. Он торопился к палатке Ерина. Рыбин двинулся следом, неуклюже ковыляя в своих не до конца оттаявших ботинках. – Направился вниз, нашел их лагерь… Лавина. Все погибли, кроме нее.
Там, в полузабытом «внизу», Ерин был фельдшером и после беглого осмотра решил, что девушке ничего не угрожает. Она потеряла сознание от сильного удара по голове, но ссадина оказалась неглубокой. Они осторожно уложили ее в спальник Рыбина, вложив туда несколько химических грелок. Сам Рыбин остаток ночи провел, натянув на себя всю свою и зуевскую одежду – и все равно не сомкнув глаз от лютого, прогрызающего, проедающего себе путь к телу, как кислота, холода.
Утром стало ясно, что нужно возвращаться.
– Мы не сможем перейти перевал Душ. Не с ней, – покачал головой Зуев, кивнув на палатку Ерина. Пар из кружки в дрожащей руке застилал его лицо. Чахлое, едва пробивавшееся сквозь тучи солнце залило бескрайнее плато ледника тусклым, болезненным свечением. – Но мы можем спуститься через Цирк. В дне пути оттуда, на китайской стороне границы, есть глухая деревенька, где нам смогут помочь. А уже оттуда выберемся в цивилизацию.
Никто не возражал. Насилу позавтракав супом и шоколадом, они продолжили путь. Девушку по очереди тащили на импровизированной волокуше, сделанной из тента от палатки и треккинговых палок.