в действительность. Оставляя за скобками все различия в предпосылках, личных концепциях и терминологии, именно так смотрят на этот тип Фрейд и Адлер: как на тип, ведомый потребностью в нарциссическом самораспространении или потребностью быть на вершине. Однако когда мы достигаем определенных подвижек в анализе таких пациентов, нам открываются склонности к смирению, самоумалению, присутствующие в любом из них, – склонности, которые они не просто подавляют в себе, а которые вызывают у них отвращение и ненависть. С первого взгляда нам открылась лишь одна сторона их личности, которую они подсовывают нам под видом всей своей личности, ради того, чтобы ощутить субъективную цельность. Мертвой хваткой они вцепляются в свою захватническую склонность, что происходит не только от вынужденного характера этой тенденции
[48], но также от необходимости вымарать из сознания все следы склонности к смирению и все следы самообвинений, сомнений в себе, презрения к себе. Так и только так им удается поддерживать субъективное убеждение в своем превосходстве и власти.
Коварством этого плана является осознание неисполненных надо, поскольку оно повлекло бы за собой чувство вины и собственной никчемности. Но в действительности никто и никогда не сумел бы соответствовать этим надо, поэтому такому человеку до крайности становятся необходимыми все доступные средства отрицания своих «неудач» перед самим собой. Силой воображения, выставлением напоказ своих «хороших» качеств, зачеркиванием других, совершенством манер, вынесением вовне он должен попытаться сохранить в своем сознании такой свой портрет, которым он мог бы гордиться. Он должен блефовать даже не отдавая себе в этом отчета, и жить, притворяясь всезнающим, бесконечно щедрым, справедливым и т. п. Никогда и ни при каких условиях он не может допустить мысли, что по сравнению с его возвышенным Я он колосс на глиняных ногах. В отношениях с другими у него преобладает одно из двух чувств. Он может чрезвычайно гордиться, сознательно или бессознательно, своим умением одурачить каждого и в своем самонадеянном презрении к другим верить, что он действительно преуспел в этом. Оборотная сторона этой гордости в том, что он больше всего боится быть одураченным и воспринимает как глубочайшее унижение, если это случается. Или же его постоянно терзает тайный страх, что он просто мошенник, страх более острый, чем у прочих невротических типов. Даже если он добился успеха или почета честным трудом, он по-прежнему будет считать, что достиг их нечестным путем, введя других в заблуждение. Это развивает чрезвычайную чувствительность к критике и неудачам, он остро воспринимает даже одну лишь возможность неудачи или того, что критика вскроет его «мошенничество».