– Понимаешь, это как-то нечестно, – сказала мама, не глядя мне в глаза. – Раз уж я не могу вернуть моего мальчика, я хочу вернуть моё горе.
На службу мама не ходила, и в дендрарии сказали: мы, конечно, всё понимаем, но работа есть работа. Тогда мама объявила, что уходит на пенсию.
Я была решительно против! Думаю, что именно работа – главная радость жизни любого нормального человека. И зависит эта радость только от самого человека. Я объясню. Смотрите: красота и молодость быстро проходят (а к некоторым вообще не приходят, это я про себя и красоту). Семья и друзья могут нас подвести, дети вовсе не обязательно вырастут такими, какими мы их себе представляли, даже мужчина, который клялся в любви, завтра будет говорить ровно те же самые слова другой женщине, пока мы рыдаем в каких-нибудь кустах, совсем не обязательно живописных. Мы не можем выбрать себе родителей или детей, место рождения и место смерти, даже друзей и любимых – я в этом уверена! – выбираем не мы, а случай и судьба, играющие то ли в шашки, то ли в поддавки.
Но есть один выбор, который почти всегда зависит только от нас, более того, только мы несём за него полную ответственность, – это наша работа. Профессия, призвание, ремесло, оно всегда подставит плечо, разгонит тучи над головой, высушит даже самые горькие слёзы. И вот так взять и проститься со всем этим, когда в тебе ещё столько сил? Бросить свои обожаемые деревья и чуточку менее обожаемых коллег?
– Но я всегда смогу их навещать, – сказала мама, вновь не глядя мне в глаза.
Весь декабрь она пролежала на диване, как бы смотря телевизор, а на самом деле глядя совсем в другом направлении. И это направление меня очень пугало. Я всерьёз подумывала снова взять в клинике неврозов рецепт и подмешивать таблетки маме в чай, который она изредка всё же пила. Но за неделю до Нового года появилось другое решение – оно стояло у нас на пороге с чемоданчиком. Глазки сияли, как они сияют только у человека, который точно знает: ему будут здесь рады.
– Андрюша! – ахнула я. Мы не видели его больше месяца, и, кажется, он за этот месяц здорово вырос.
Княжна поднималась следом по лестнице, на первый взгляд – трезвая, на второй, как оказалось, в начале процесса.
– Привет, – сказала она. – Проходить не буду. Мне тут надо, короче, в Москву уехать по делам, а мелкого не с кем оставить…
– Я у вас буду жить! – сказал Андрюша, обнимая меня с размаху. – Где моя бабушка любимая?
Через минуту, клянусь, мама уже стояла у плиты и жарила оладьи. На другой день завела разговор, что надо бы всё же поставить ёлку – и мы забрали из съёмной квартиры на Цвиллинга искусственное дерево с шишечками