Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914–1991) (Хобсбаум) - страница 47

Даже революции, которыми закончились обе войны, были совершенно различными. Социальные потрясения после Первой мировой войны были порождены отвращением к тому, что большинство современников считало бессмысленной бойней. Эти революции носили антивоенный характер. Революции, произошедшие после Второй мировой войны, возникли на волне народной борьбы против общего врага – Германии, Японии, т. е. против империализма. Как бы ни были кровопролитны эти революции, их участники считали их справедливыми. Но с точки зрения историка оба типа послевоенных революций, как и обе мировые войны, можно рассматривать как единый процесс. К этому предмету мы теперь и обратимся.

– Впрочем, – добавил он [Бухарин], – я думаю, что мы вступили в период революции, которая может продолжаться лет пятьсот, до тех пор, пока революция не восторжествует во всей Европе и вообще в мире.

Артур Ренсом. Шесть недель в Советской России (Ransome, 1919, p. 54)

Как ужасно читать поэму Шелли (не говоря уже о песнях египетских крестьян трехтысячелетней давности), осуждающую угнетение и эксплуатацию. Наверное, их будут читать и в будущем, когда все еще сохранятся угнетение и эксплуатация, и люди скажут: “Еще в те дни…”

Бертольт Брехт, читая “Маску анархии” Шелли в 1938 году (Brecht, 1964)

Вслед за французской революцией в Европе произошла русская революция, и это еще раз напомнило миру, что даже самый могущественный из захватчиков может быть побежден, если судьба отечества находится в руках бедноты, пролетариата, рабочих людей.

Из стенной газеты итальянских партизан 19‐й бригады Эусебио Джамбоне, 1944 (Pavone, 1991, р. 406)

Порождением войны двадцатого века стала революция, в частности – русская революция 1917 года, создавшая Советский Союз, который в результате второго этапа тридцатиоднолетней войны превратился в супердержаву, а в более общем смысле – революция как общемировая константа в истории двадцатого столетия. Сама по себе война необязательно приводит к кризису, распаду и революции в воюющих государствах. В действительности до 1914 года наблюдалась как раз противоположная практика, во всяком случае в отношении прочных режимов, не испытывавших проблем с легитимностью власти. Наполеон I горько жаловался, что австрийский император мог благополучно властвовать, проиграв сотню сражений, а король Пруссии – пережив военную катастрофу и потеряв половину своих земель, в то время как сам он, дитя французской революции, оказался бы под угрозой после первого поражения. Но в двадцатом веке влияние мировых войн на государства и народы стало столь огромным и беспрецедентным, что их прочность испытывалась до предела и с большой вероятностью – до точки разрушения. Только США вышли из мировых войн почти такими же, как вступали в них, разве что став еще сильнее. Для всех остальных государств окончание войны означало серьезные потрясения.