Черт. И как далеко все это расползется? Он видел тропу, уходящую дальше в лес. Деревья были изуродованы и выглядели ужасно и отталкивающе, но указывали четкий путь, по которому он мог преследовать монстра.
Дэниел наклонился, чтобы положить кошку на землю перед домом, но остановился. Вороны за его спиной продолжали шуршать крыльями и каркать. Они были падальщиками, и для них неподвижный кот выглядел бы как тушка, готовая к употреблению. Дэниел вздрогнул и снова прижал кота к себе. Из последних сил он старался не обращать внимания на тошноту и головокружение, пока бежал по следам, оставленным чудовищем из мира теней.
Лес в эту ночь казался более гнетущим, чем обычно. Ветви били его по щекам, цеплялись за одежду. На него попадали капли липкой жидкости – это был сок поврежденных деревьев. Вороны продолжали свой горестный крик вдалеке, но из-за расстояния и леса он становился тише и, наконец, совсем затих, и наступила удушающая тишина. В саду все как будто вымерли – и звери, и птицы, и насекомые. Дэниел был совсем один – слышно только его прерывистое дыхание да стук сердца.
Вскоре на его пути встретилась преграда. Похоже, что когда-то это была живая изгородь. Но теперь кусты росли бесконтрольно, скручиваясь ветвями, поднимаясь плотным лиственным пологом над головой Дэниела. Чумной след проходил через изгородь, но Дэниел никак не мог проследовать за ним.
Он взглянул направо. В дюжине метров от него в прохладном свете ночи, казалось, мерцала крыша склепа. Дэниел повернул к нему, пробился сквозь плющ и паутину, преграждающие путь.
– Бран?
Он снова качнул голову кота, выбравшись на небольшую поляну, которую создал вокруг склепа.
– Бран, слышишь меня? Мы находимся у склепа Аннализы. Здесь ты будешь в безопасности. Хорошо?
Дэниел нырнул в небольшую нишу у двери склепа. Каменные сиденья были холодными, но это лучше, чем оставить Брана снаружи, где он может стать добычей птиц или животных. Дэниел уложил Брана на чистый участок каменной скамейки, затем скинул с себя куртку и обернул ее вокруг обмякшего тела кота. Холод пронзил его насквозь.
В руке чувствовалась резкая боль. Синяки и ушибы ныли по всему телу, но сильнее всего болело левое плечо. Он рассмотрел руку в лунном свете.
Плечо покрывали темные отметины в том месте, где его укусила Элиза, повредив кровеносные сосуды. Ему показалось, что отметины стали больше с тех пор, как он проверил их в спальне наверху, а краснота и отек распространились до локтя.
Плохо дело. Дэниел сжал губы. Волоски на шее встали дыбом, когда он бросил взгляд на дверной проем алькова, сквозь который лился лунный свет, высвечивая легкую как дымка фигурку. Глаза Аннализы были огромными и испуганными – точная копия выражения ее лица на портрете.