В пальцах возникла тупая боль. Он слишком поздно осознал, что положил руку на подоконник, на осколки разбитого стекла, и поранил запястье, которое теперь кровоточило. Он отдернул руку и сжал ее.
Брана нигде не было видно. Холодный ветер, задувавший в окно, трепал шторы. В углах комнаты собрались плотные тени, непроницаемые ни для света лампы, ни для света луны. Все вокруг было неподвижно, безмолвно. Не было слышно даже дыхания.
Этого не может быть. Спотыкаясь, на трясущихся ногах он вышел в коридор к лестнице. На ковер капала кровь, но он почти не ощущал боли в руке. Дэниел чувствовал себя так, будто его затянуло в ужасный потусторонний кошмар, вспоминать о котором он будет с дрожью даже спустя десятилетия. Он не мог поверить, что это происходит с ним наяву.
Он бежал по кафельному полу холла, и из-под его ног разлетались листья. Ему не хватало воздуха, но не от напряжения. У него было такое чувство, будто его грудь стянуло тугим резиновым обручем, и он пытался преодолеть его сопротивление с каждым вдохом.
Дэниел спрыгнул с крыльца, но недооценил расстояние, промахнулся и упал на землю. Оттолкнувшись, он вскочил на ноги и помчался вокруг дома. В детстве Дэниел ходил в школу с мальчиком по имени Адриан. Отец мальчика работал в полиции и, по всей видимости, рассказывал сыну множество историй. Адриан любил рассказать другим детям что-нибудь страшное во время обеда. По словам Адриана, его отец участвовал в расследовании многих самоубийств, особенно людей, спрыгнувших с крыш зданий. Он называл их «прыгунами». Это название казалось Дэниелу болезненно игривым, как если бы оно было задумано как шутка.
Он вспомнил, как Адриан подзывал всех в столовой поближе к своему столу, и его зубастая ухмылка обещала темные секреты, недоступные их воображению. Он говорил, что прыгуны никогда не остаются целыми, упав на тротуар. Они лопаются, как шары с водой, и кровь и мозг разлетаются по тротуару. И местным властям потом приходилось использовать промышленное оборудование, чтобы смыть их с асфальта.
В голове у Дэниела всегда маячил образ человека, который лопается, свалившись с высоты. Наверное, тот же образ застрял и в голове у Адриана, потому что сам он прыгнул с крыши здания за несколько недель до своего восемнадцатого дня рождения. Конечно, Дэниел знал, что депрессия или тревога могут возникнуть у кого угодно, но он не мог отделаться от мысли, что Адриана преследовали кошмарные рассказы его отца-полицейского. Они влезли в его голову и с каждым годом занимали там все больше места, окрашивая все его мысли в черный цвет, пока смерть не стала единственным спасением.