Когда жрец подошёл к раненому, тот тяжело, с хрипами и бульканьем, с трудом втягивал в повреждённые лёгкие воздух. Быстро перейдя на магическое зрение, Георгий увидел искру жизни, ещё не покинувшую человека. А вместе с искрой он увидел то, что в корне изменило отношение старого жреца к окружающему.
— Как ты его нашёл, дружище? — Опустившись перед раненым на колени, старик скрипнул зубами от боли в спине, но быстро переборов её, провел ладонью над пострадавшим. Золотистое свечение магии жизни, сопровождающее руку, медленно затянуло рваную рану на груди и плече раненого. Его прирывистое, едва слышимое дыхание постепенно выравнивалось, стало более глубоким, свойственным скорее здоровому человеку, чем находящемуся присмерти.
Георгий, откинувшись на спину, смотрел в ночное небо и улыбался. Воистину, пути Творца неисповедимы. Жрец, уже отчаявшийся, в предчувствии скорой смерти, получил не только отсрочку, но и возможность продлить свое существование в этом погибающем мире.
— Р-рау! — Исчадие вновь напомнил, что отдохнуть можно по возвращению, а сейчас стоит потрудиться.
— Дружище, тебе придется вновь поделиться силой, — в голосе старика, дрожащего от слабости, вновь чувствовалась вина, — но, как только удастся забрать жизнь из этой громадины, я все верну.
В правую руку Георгия осторожно ткнулась голова зверька, добровольно отдающего часть магической энергии, имеющейся в каждой рождённой в пустошах твари. В этот раз старый жрец зачерпнул ровно столько, чтоб голова не кружилась от слабости, не больше. Медленно, с кряхтением, Георгий сел и наконец-то смог рассмотреть спасённого обычным зрением. Мальчишка лет шестнадцати, не больше. Нужно страдать умственной неполноценностью, чтоб притащить в пустошь неопытного воина.
Поднявшись на ноги, старик двинулся к туше умирающего зверя. В лунном свете было видно, как веко твари дрогнуло и поднялось. Глаз, даже в столь скудном освещении источал лютую злобу и ненависть. Кто другой может и побоялся приблизиться к ещё живому монстру, только не Георгий. Он прекрасно видел внутренним зрением реки жизненной энергии умирающего исполина и понимал, шевелить глазами — единственное, что сейчас может делать зверь.
Приблизившись к твари вплотную, старый жрец положил ладонь на голову зверю, активировал среднюю руну жизни, и стал впитывать оставшуюся в звере силу. Её было много, очень много! Посторонний взгляд наверняка бы увидел, как постепенно выпрямляется спина старика, как разворачиваются его плечи, становясь шире. А более внимательный наблюдатель подметил бы, что на лице старого жреца стали исчезать морщины, кожа немного разгладилась, а среди седых волос бороды стали появляться черные.