— А какой у него интерес оговаривать вас, раз уже отбыл наказание за свои преступления?
— Прямой интерес! Может, половина его мокрых дел еще висит в воздухе.
— Ах, Николай Иванович, вам опять чудится сделка. Значит, мы не трогаем того, что висит в воздухе, а Коршунов за это оговаривает вас?
— Я такого не говорил, но Коршунов не упустит возможности доставить вам удовольствие и показать себя патриотом. Ради этого наговорит на кого угодно.
— До чего же все здорово у вас получается. Но может не один Коршунов запомнил, как вы в Ленчне участвовали в расстреле?
— Возможно. Ну и что? Сколько бы ни было Коршуновых, цена их показаниям — грош.
— Смотрите, как бы снова не получилась у вас промашка. Почему думаете, что свидетельствуют только убийцы? Не советую забывать тех, кого убивали.
— Это, гражданин следователь, уже ваша ошибочка, — не удержался от ухмылки Мисюра. — В Ленчне не осталось ни одного еврея.
— Как знать! В гетто Ленчны находилось более полутора тысяч евреев. Советую об этом подумать!
Начал бы сразу изобличать — стало бы ясно, чем располагает, какие у него доказательства. А он, как всегда, сеет сомнения и с ними отправляет в камеру. Потом начинает выставлять свидетелей, предъявлять документы и собирает очередной урожай. Уже изучил вашу тактику, гражданин следователь. Что же вам может быть известно о Ленчне?
Сидит Мисюра на койке, уставившись взглядом в закрашенное белой краской окно… Ленчна! Много опустошенных домов и гетто, окруженное высокой изгородью. Вход в могильную тишь перекрывает шлагбаум и стоящий за ним полицейский. В домах, где остались поляки, встречают враждебными взглядами и односложными фразами: «Ниц не розумем… Ниц не вем…»
Команда курсантов вахманской школы — он, Николай Мисюра, Сергей Лясгутин и Александр Дриночкин — разместилась на первом этаже просторного двухэтажного дома. Второй этаж занимает начальник, шуцполицейский Эберталь. Неплохо живется курсантам: охраняют по очереди зерносклад на окраине Ленчны, остальное время скучают.
Можно бы найти развлечение, но Эберталь больно любит порядок. Некоторое разнообразие вносят поездки по польским селам, которые не сдали зерно и другие продукты. Шуцполицейский получает задания в управлении крайсгауптманшафта и выполняет их мастерски.
Приезжает в село — и прямо в управу. Рассядется Эберталь за столом солтыса[4], рядом садятся вахманы. Солтыс стоит навытяжку. Эберталь выясняет, почему не сдан контингент. Солтыс достает свои бумаги, докладывает: во многих семьях не хватает работников, нет рабочего скота, нечем было сеять, нет удобрений, подводила погода. Шуцполицейский перебивает: