В Маскате, как писал Г. Овсеенко, «имело место дружеское прощание русского и французского крейсеров»; и 4 марта, утром, корабли покинули Маскатскую бухту (182).
Копии архивных документов МИД Франции, хранящиеся в Культурном фонде ОАЭ, свидетельствуют, что масштабы «проектного эскиза» совместного похода русских и французских кораблей в Персидский залив были грандиозными — планировался визит двух эскадр. Таким ходом Россия имела в виду резко склонить «чашу симпатий» к ней местного населения Прибрежной Аравии, завоеванных к тому времени офицерами «Гиляка», «Варяга» и «Аскольда», а также российскими дипломатами и купцами, в сторону Санкт-Петербурга.
В появившемся, однако, вскоре первом «рабочем варианте» похода речь уже шла о двух отрядах кораблей. Местом их встречи Париж предлагал сделать Маскат. Французскому консулу в Маскате были даны даже конкретные указания насчет организации приема в честь офицеров русских и французских кораблей, и выделены на эти цели финансовые средства.
Закончилась же вся эта история походом двух крейсеров. Совместная акция военной дипломатии в Персидском заливе двух крупных мировых держав посредством направления туда их боевых кораблей, считали российские и французские дипломаты, явилась существенным «контрбалансом английскому влиянию» в этом районе мира (183).
«Поход завершен, — уведомлял военно-морское ведомство Франции капитан „Инферне“. — Крейсеры посетили Маскат, Бендер-Бушир, Кувейт, Линге и Бендер-Аббас. Впечатление, произведенное ими повсюду, — огромное, особенно в Кувейте. Русский командир и офицеры крейсера — само совершенство, их профессиональные знания и мастерство морского дела — отменные…» (184).
Командир крейсера «Боярин», капитан 2-го ранга В. Сарычев, сообщал из Санкт-Петербурга в Париж временный поверенный Франции, ссылаясь на беседу с российским министром иностранных дел графом В. Ламздорфом, полагает, что после совместного похода военных кораблей России и Франции «влияние России на берегах Залива, особенно Персии, возрастет». Влияние же Англии в Аравии, если и будет усиливаться, то «не в такой пропорции», как российское в Персии (185)
Граф В. Ламздорф, говорится в другой депеше временного поверенного Франции в России (27.03.1903), от имени своего правительства высказал удовлетворение Санкт-Петербурга итогами совместного похода. Этот поход, как выразился русский министр, «высветил политическую гармонию России и Франции в водах Персидского залива» (186).
Прибыл в Бушир, телеграфировал Г. Овсеенко. Посетил с российским и французским крейсерами Кувейт, Бушир, Линге, Бендер-Аббас и Маскат. Покинул Маскат вечером 3 марта; возвратился в Бушир на попутном английском пароходе (187).