— А-а, что ты со мной делаешь? — вскрикиваю, но не получаю ответа. Его взгляд затуманен страстью, в нём горит желание и ни одной связной мысли.
Молочу кулаками по его широченным плечам — ноль внимания. Как же быть? Он ведь волк, большой и сильный, что ему мои удары? Точно, волк! Надо кусать — авось очнётся.
Я пошире открываю рот и как цапну его за предплечье! Даже до крови выходит — так расстаралась.
— Делаю тебя своей, — получаю наконец-то ответ на свой вопрос и… ощущаю, как его зубы пронзают мою кожу примерно в том же месте, куда я сама его укусила.
О, боже мой! Снова острая боль, но уже в плече и шее, вот только после неё всё тело принимается ещё больше гореть, а боль уходит. Исчезает без следа! Сама я становлюсь лёгкой, более чуткой, а ещё жажду прикосновений, страсти, о, много чего жажду…
И он даёт это мне, сжимает крепко-крепко, целует страстно-страстно, овладевает, подчиняет, действительно делает своей. Я уже не помню, где заканчиваюсь я и продолжается он. Мы соединены самым приятным, самым естественным образом, что может быть лучше? Нет, никогда я ничего подобного не испытывала и даже не думала, что смогу. Оказывается, отдаваться мужчине так здорово, раскрываться перед ним так легко и сладко. Хочется обвить его руками и ногами, полностью раствориться в ощущениях, подчиниться ритму и ни о чём не думать. Хотя, почему только хочется? Именно это я и делаю.
И уже совсем не понятно, где сон, где явь, и что вообще будет с нами дальше. Есть здесь и сейчас, я и он, и страсть между нами. Даже если завтра он встанет и скажет, что всё это был сон, я буду всю жизнь его вспоминать. А если нет, то…
Нет, буду думать об этом завтра, потому что не хочу впускать в себя боль, потому что если эта ночь для него окажется просто способом получить мимолётное удовольствие, то я…
Кьярваль
Это дивное чувство просто бесконечно. Оно обволокло меня и не хочет отпускать. Я уже давно понял, что всё произошло наяву, и ещё больше изумлён реакцией Ольшаны на меня. Оказывается, ей всё равно на мои шрамы, даже тот самый страшный, одного взгляда на который другим дамам хватало, чтобы захотеть сбежать. И это были самые смелые — те, которые смогли преодолеть барьер шрамов на лице и груди. Она же провела по нему пальчиком, погладила, снова обняла меня и уснула.
А ещё моя девочка такая чуткая, отзывчивая, страстная. О, как она стонала… словно пела тонко-тонко. Самая чудесная песня в мире. Моя: и она, и песня, всё моё, никому не отдам!
— Мм, — она шевельнула своей круглой попкой, пристраиваясь к моему животу поудобнее.