Маскат, являясь крупным торговым портом Южной Аравии, представлял собой «лакомый кусочек» и для «хищных людей моря», как арабы Аравии называли пиратов, и для шаек «хищников пустыни», как горожане именовали ватаги разбойников-кочевников. В 1897 г., рассказывает Н. Богоявленский, бедуины подвергли Маскат тотальному, можно сказать, грабежу. Небольшими группами, человек по 5–10, под видом мирных жителей, явившихся, дескать, в Маскат, чтобы поторговать, они открыто прошли через въездные ворота вовнутрь города. Укрылись в нем, и, собрав мощный кулак, человек в триста, в «условленную ночь перебили весь гарнизон». После чего отворили ворота, впустили в город около полутора тысяч бедуинов, и учинили разбой. Продолжался он неделю. Султан все это время укрывался в крепости[94].
Близость Омана к Индии, отмечает Н. Богоявленский, проявлялась и в «большом наплыве в Маскат индусов, мало-помалу захвативших в свои руки всю местную торговлю». Будучи подданными Британской империи и находясь под защитой английских властей, они не подвергались поборам ни со стороны шейхов, ни стороны администрации города.
Кроме индусов, «значительную массу населения» Маската, составляли, тогда, по словам Н. Богоявленского, белуджи и рабы-негры. «Случаев освобождения рабов в Маскате, – пишет он, – бывало до 50-ти в год»; в 1900 г., к примеру, – сорок восемь[95].
Интересные заметки оставил Н. Богоявленский и о приеме, оказанном ему султаном Маската Файсалом ибн Турки во время его второго посещения Маската (с 22 по 29 июня 1902 г.). «По получении переданного мной рекомендательного письма от нашего консула в Бушире, – вспоминал Н. Богоявленский, – султан прислал на пароход, на котором я прибыл в Маскат, своего чиновника, который и препроводил меня в отведенное мне помещение. Свидание мое с султаном состоялось в тот же день. Встретил он меня в комнате, предшествующей приемной, провел в приемную и завел беседу. Разговаривал весьма дружелюбно. Просил передать привет (салям) российскому генеральному консулу в Бушире». Во время недельного моего пребывания в Маскате ежедневно интересовался, через своего чиновника, все ли в порядке, как обстоят дела, и нет ли в чем надобности.
Посетил Н. Богоявленского, как следует из его отчета, и визирь султана, также пожелавший, чтобы он передал русскому генеральному консулу в Бушире, что «султан Маската и он, его визирь, питают чувства симпатий и дружбы к России».
Кроме того, замечает Н. Богоявленский, навещали его и другие лица, «занимавшие у султана более или менее высокое положение», что, по мнению русского ученого, свидетельствовало о желании султана оказанием внимания русскому путешественнику продемонстрировать дружеские чувства к России.