После того как гости уехали, приободрившиеся гвардейцы задали Асане только один вопрос: «А почему тут в полиции только мальчики?» Но именно на него она и сама не знала, как ответить.
Так Димитри и оказался не в курсе выезда досточтимых в корытовский лагерь, и все, что там случилось, стало для него неприятным сюрпризом. Особенно последствия этого выезда. Обо всем сразу он узнал от очень грустного Айдиша и очень злого Дейвина, которые одновременно прочитали это в блоге Полины, посовещались и вместе пришли рассказывать о случившемся князю, прямо с распечаткой заметки из ее блога. Он не стал тратить времени на их вступление, угадав по лицам, что ничего хорошего они ему не принесли, просто протянул руку:
— Давайте вашу гадость, — взял листок у Дейвина и начал читать.
Ну что, господа читатели, похоже, капец нашему местному Дону: детей мы сдали. Вчера к нам приехали из Приозерска на двух автобусах и газели ребята в светло-серой одежде, согнали всех детей и подростков в актовый зал, там провели какую-то мне непонятную сортировку, понравившихся им забрали с собой, остальных оставили. Как говорить с родителями увезенных и свидетелями этого события, я не знаю, не говорить с ними не имею права, потому что у меня служебные обязанности. Дестабилизированы все, включая сотрудников. Надо что-то делать, но я не знаю, что я вправе делать в этой обстановке и как все это объяснять людям… или хотя бы понимать самой. А пока я набирала текст выше, пришли воспитатели с территории и рассказали, что у нас два суицида. То есть успешных два, а третью вынули из петли живой. Обе погибших — женщины, у обеих вчера забрали детей. У выжившей тоже увезли дочку.
…пойду к начальнику лагеря за разъяснениями и распоряжениями, не поминайте лихом.
«Школа на коленке», 01.04.23.
Прочитав текст, Димитри посмотрел на дату, затем сверился с календарем: заметка была сегодняшней. До начала неприятностей у него было целых несколько часов, благодаря Дейвину и Айдишу. Это не спасало, но по крайней мере позволяло не выглядеть идиотом, не знающим, что у него за спиной творят его подчиненные.
Пока Димитри читал распечатку, Полина, совершенно не знающая о том, что наместнику края интересен ее блог хотя бы в такой форме, получала от начальника лагеря вместо разъяснений и распоряжений форменную истерику. Но ее смущала не сама форма подачи, а то, что из конкретики в этом потоке эмоций была только ссылка на распоряжение наместника, причем, кажется, устное, потому что никаких бумаг ребята в светло-сером с собой не привезли, а к шефу вообще не заходили. На вопрос «как работать с людьми» шеф ответил предельно понятно — «как хочешь». После этого Полина ощутила невероятную, давно забытую легкость в теле и ясность сознания. Протянув руку прямо под локоть шефу, она вынула из стопки листок писчей бумаги, быстро заполнила его стандартным текстом, проставила число и подпись и протянула ему. Затем, со словами «а хотя…» взяла лист обратно. Дописав еще две фразы, она снова подала лист шефу в руки, встала и вышла из кабинета. Закрывала дверь она с тем чувством полной свободы, какое бывает только у человека, минуту назад выкинувшего в окно всю свою жизнь. Заявление об уходе, оставшееся у шефа в руках, было совершенно типовым, вот только в счет обязательной двухнедельной отработки перед увольнением Полина вписала часть невостребованных выходных, а остальные дни согласилась взять деньгами при расчете. Шеф, прочтя это все, понял, что его волшебная палочка, кажется, сломалась, и пошел искать ее по территории. И через почти час нашел в спальном блоке, пакующей сумку.