Силы края, предназначенные для защиты обычных людей от подобных аварий, — местные их называли МЧС, — еще в октябре определили территории, с которых надо было отселить людей и запретить посещение вовсе. Благодаря магам и куполу она оказалась намного меньше, чем ожидали, исходя из опыта прошлого подобного происшествия. Тогда, как рассказали Димитри, около тридцати километров вокруг атомной станции оказались непригодны для жизни: в лесах той земли даже вода превратилась в яд, убивающий медленно и мучительно. Санкт-Петербургу повезло больше. Был полностью расселен Сосновый Бор — город атомщиков, находящийся непосредственно у ЛАЭС, — закрыты подъезды к нему, и рекомендовано воздержаться от ведения сельскохозяйственной деятельности и сбора грибов и ягод на территории Лебяжинского городского поселения, но в целом земля осталась чистой. И это давало надежду, что вопрос с беженцами и вынужденными переселенцами, разбросанными по краю, удастся решить в течение ближайших нескольких лет.
Попытка Димитри выйти на контакт с программой «Свет в окне» так и не дала никаких результатов. Длина дня увеличилась по сравнению с февралем в полтора раза и продолжала прибывать, ночи становились все короче и светлее. Значки с окошками на горожанах больше не попадались на глаза, все объявления и граффити оказались аккуратно залиты краской. Двери коммун теперь были закрыты. Исчезли все причины прийти с улицы без предварительной договоренности. Адреса остались, но после стука в дверь такая квартира затихала, отказываясь подавать признаки жизни. Идею ломать двери, являясь с дружеским визитом, князь не одобрил. В фитнес-залы, которые очевидно были связаны с программой, местные официально отказались пускать «не своих» и прямо заявили людям Димитри: у вас есть легат, вот пускай он вам возможность следить за собой и обеспечивает. Димитри подумал и решил возможность обеспечить. Около замка в Приозерске заложили крытый стадион. Второй, открытый, сделали наскоро за охраняемым периметром.
Дейвин проводил последний вечер апреля за занятием, ставшим привычным: на его столе лежала карта области, над ней — карта города, поверх карт — две аккуратных стопки листов с текстами и цифрами. Блокнотом он не пользовался, просто оценивал обстановку, глядя то в листы, то на карты местности.
Картина получалась довольно настораживающая. Край, разваленный да Шайни и озлобленный, был вполне активен, но активность эта была очень странной. Люди делали все возможное, чтобы их жизнь, так изменившаяся после появления в крае саалан, зависела от пришлых как можно меньше. Они, похоже, готовились к новым лишениям и подходили к вопросу очень всерьез. Причем старались делать все возможное, чтобы власть не видела их действий и не могла просчитать их планы. Дейвин вздохнул про себя: «Еще немного, и нам нечего будет им предложить… надо бы поговорить об этом с князем».