- А почему вы решили говорить обо всем этом со мной?
- Ты думаешь, мы каждый день ловим русских разведчиков? И потом - ты идеальный случай, ты радистка, я могу забрать тебя на радиоцентр, понимаешь? Отсюда я тебе побега устроить не смогу ни при каких обстоятельствах.
- Я хочу подумать, - повторила Аня.
В камере она упала лицом на нары и завыла, как от боли.
"Дура, дура, набитая дура! - думала она. - Ничего не знаю, ничего не понимаю! Дура! Мамочка, как мне быть-то, мамочка?!"
И - заплакала, как от злой обиды в детстве.
ВСЕ ПЛОХО
Карл Аппель уехал с офицерами куда-то в сторону Закопане. Поэтому Вихрь и Коля решили остаться ночевать у Степана: дом Крыси был надежен - в здешнем гарнизоне все знали, что хозяйка любит солдата вермахта.
Крыся поставила на стол большой чайник и творога, а сама ушла спать.
- Вот так! - сказал Вихрь. - Вот так, братцы...
- Погубят девку, - сказал Коля. - Хороший она человек.
- Не сломится? - спросил Степан.
- Нет, не сломится, - ответил Вихрь.
- Не сломится, - повторил Коля.
- Мы теперь без связи, - сказал Вихрь, - дело - швах. Думаю, не пришлось бы идти к своим - за рацией. Правда, Седой обещал подумать, может, будем передавать через партизан.
- Армия Людова?
- Да. Хлопски батальоны. По-моему, у него есть связь. Но об этом будем думать. Пока вот что... Последняя фраза от Бородина была такая: "...быть в костеле, а потом в отеле "Французском". Именно там был в эти дни фон Штирлиц...
- Ну? - спросил Коля.
Вихрь долго молчал, а после сказал, не глядя на Богданова:
- Степан, ты б пошел в сени, - может, кто слушает нас.
Богданов усмехнулся и вышел.
- Ты что, не веришь ему? - спросил Коля.
- Почему не верю... Верю... Если б не верил - не пришел бы. Просто сейчас надо вдвоем подумать - что это значит.
- Ты как считаешь?
- Я только начну об этом думать - сразу на Анюте замыкаюсь. Я у нее последнюю неделю жил, у Войтеха, пасечника. Она, знаешь, как песенка легкая такая, веселая, нежная. Утром встанет - глазищи громадные припухли со сна, ямочка на щеке, как у младенца... Мужика можно пытать болью, это, конечно, страшно, но, как все, связанное с телом, можно перенести. А вот девушку могуть замучить позором. Меня иногда ужас берет: живут на земле люди - все по одному образу и подобию созданы, и недолго в общем-то живут, а поди ж ты - тюрем понастроили, пытать выучились, стреляют друг в друга, детишек делают несчастными... Какую ж еще им правду надо всем рассказать, чтоб наступило братство под этим небом?
- Сначала надо повесить Гитлера.
- Понимаешь, каждая новая жертва сама по себе делает еще большее количество людей обреченными: пепел Клааса стучит в сердце.