Эсэсовцы просмотрели документы Богданова и, козырнув, вернули ему аусвайс.
- Пожалуйста, ваши документы, - попросили они Седого.
Тот, угодливо улыбнувшись, протянул им свой ночной пропуск. Его ночной пропуск был липой. Правда, его изготовили в хорошей типографии настоящие мастера, которые до войны работали на международных контрабандистов, но несколько раз патрули СС забирали обладателей такой чистой липы в дежурные караулы, а оттуда передавали в гестапо, на допрос с пристрастием.
"До ближайшего штаба отсюда порядочно, - думал Вихрь, пряча в карман зажигалку, сделанную из патрона. - Так что стрельбу там не услышат. Хотя ерунда, на площади дом их партийного аппарата. Там большая эсэсовская охрана. У них мотоциклы и автомобили. Весь город расквадратят, как в тот раз, когда я бежал от них. Если убирать их, так тихо: по голове - и в машину. У Крыси нет документов. Они не посмеют требовать у нее документы, я скажу, что она со мной. Черт, сколько прошло времени? Секунд, верно, тридцать. Если они сунутся в кафе, тогда начнется стрельба. Втихую нам их не убрать. Ишь как я еще могу думать-то, а? Попробовать бы записать, что человек видит и слышит за эти тридцать секунд. Какие многотомные романы получились бы, стоит только записать, что сейчас слышат и видят Седой, Крыся, Аппель, Богданов и я. Никто этого никогда не запишет до тех пор, пока не намудрят ученые, чтобы это можно было фиксировать, как течение химического опыта. В такие секунды люди всех национальностей думают одинаково об одинаковом. Воспоминания - последнее прибежище человека, попавшего в беду. Если воспоминания и ассоциации сменяются отчаянием человек погиб. Разведчик, во всяком случае".
- Пожалуйста, - сказал эсэсовец и протянул ночной пропуск Седому, - вы свободны. Можете идти.
Второй тем временем подошел к Крысе и сказал:
- Пани, ваш документ.
- У меня нет с собой документа.
- Как так? - удивился эсэсовец. - Почему?
- Эта женщина со мной, - сказал Вихрь. - Еще какие-нибудь вопросы?
Первый эсэсовец сказал Седому и Богданову:
- Я же сказал вам, вы свободны, можете идти.
"Сейчас их надо убирать. Если Седой и Степан пойдут, тогда они пропали. Патруль заглянет в кабаре. Через мгновение они выскочат оттуда. Даже если я приторможу, чтобы в машину влезли мои, все равно они полоснут по шинам, и мы остановимся, провихляв еще метров тридцать. От черт, глупость какая".
Седой сказал:
- Спасибо. Сейчас мы уходим. Закурю, и пойдем. А то, если перепил да еще нет во рту соски, тогда никуда не придешь.
И он стал доставать из кармана резиновый кисет с сухим, мелкокрошеным табаком.