- Вы меня с кем-то путаете, честное слово, - засмеялась Аня, - мне жить негде, я тетю ищу, Андрий меня и приютил.
- Не болтай ерунды. Ты и остальные члены вашей группы должны были прийти в дом к Станиславу Палеку, что на Грушовой улице, и передать ему привет от его сына Игнация, полковника Войска Польского.
- Я его сын, - сказал парень в крагах. - Сын Игнация, внук Станислава. Ты у нас в доме.
Аня оглядела всех людей, собравшихся сейчас в этой маленькой баньке.
"Бросьте вы говорить про физиогномику, - вспомнила она слова капитана Высоковского. - Иной раз мотаешь типа - ангел с физии, а все равно убежден, что перед тобой - вражина, сердце говорит..." Аня тогда засмеялась и спросила красивого капитана: "А сердце ваше говорит после того, как глаза посмотрели в глаза, не так ли?" "Нет, - ответил Высоковский, - в донесения. Они точнее глаз и сердца. Настоящую историю общества напишут через много лет, и это будет самая точная история, потому что наши архивы, досье на ангелов и чертей, счета им - и чертям и ангелам - на машины, особняки и лекарства станут открытыми. И люди не будут гадать, разглядывая рисованные или фотографические портреты, хорош он был или плох. Они будут знать всю правду: и про негодяев с чистыми глазами святых, и про героев с хамскими лицами и косноязычной речью".
- Я не верю вам, - сказала Аня, - вы знаете все, но я вам не верю. Он не мог быть предателем!
- Он мог им не быть, - ответил Седой, - он им стал.
- Он не мог им стать!
- Почему?
- Потому, что он наш!
- А мы чьи? - спросил парень в крагах. - Нас ты считаешь чьими?
Седой сказал:
- Надо срочно связаться с вашим Центром: как поступать с Андрием? Брать его живым или убирать здесь же, пока он больших бед не натворил?
"Неужели я не верю этим людям только потому, что они плохо говорят по-русски, а Муха - наш парень? - думала Аня, отстраненно прислушиваясь к тому, что ей говорил то Седой, то сын полковника Игнация, внук Палека. Если это так, тогда ужасно. Тогда надо записываться в союз Михаила-архангела. Муха был все время на связи с Бородиным. Ему верили в Центре. Нас посылали к нему. Но ведь нас к нему послали потому именно, что он передал о своих связях с польским подпольем. Фамилию Палек я знаю, тут они говорят правду. Про Палека знали Муха, Вихрь, Коля и я. А если радиоперехват? Если все это сейчас разыгрывают статисты из гестапо?"
- Запомни: промедление - преступно, - закончил Седой, - особенно сейчас.
- Я у вас, - сказала Аня, - я в ваших руках. Можете делать со мной все, что угодно. Я вам не верю! Понимаете?! Не верю!