Она пожала плечами, и блеснул нож, разрезая последние ремни, связывающие Мэйсона. Он размял затекшие мышцы.
— Скажи мне, — спросил он с любопытством, — ты когда-нибудь видела других белых людей не из твоего племени? Как я?
— Нет. Никогда. Я даже не думала, что они существуют. У нашей жрицы была золотистая кожа, а не такая белая, как твоя. — Она оценивающе посмотрела на Мэйсона. — Ты должен подождать. Скоро совсем стемнеет. Если выйдешь из хижины сейчас, тебя убьют.
Безжалостная злоба исчезла из глаз Яны, они стали удивительно нежными.
— Ты не такой, как курупури. И поскольку я была жрицей, то не познала... любовь...
Ее руки внезапно обвились вокруг шеи Мэйсона, и когда она прижалась к нему, он почувствовал ее горячее дыхание. Казалось, в жрице высвободилась безумная страсть.
— Я не познала любовь. И... — нежно прошептала она.
Мэйсон попытался высвободиться. Девушка отстранилась, ее лицо стало суровым.
— Нет? — спросила она. — Помни — ты еще не освободил белую девушку. Если я позову на помощь...
Мэйсон криво ухмыльнулся. Тогда Яна снова оказалась в его руках. Сопротивляться было не просто — нет! Под тонкой тканью одеяния он чувствовал привлекательные изгибы ее тела.
Пожав плечами, Мэйсон наклонил голову и прикоснулся к губам девушки. Он не отстранился. Влажный огонь ее рта участил его пульс. У жрицы была горячая, пламенная душа, дыхание обжигающего ветра, дующего в пампасах. Голодная страсть окатила Мэйсона приливной волной.
Содрогнувшись, Яна простонала. Снаружи донесся какой-то шум. Она мгновенно отстранилась и прижала палец к губам.
— Подожди...
Она исчезла снаружи. Мэйсон услышал, как ее голос поднялся в споре с более тихим, затем оба стали медленно удаляться. Подойдя на цыпочках к выходу, он осторожно выглянул. Рядом никого не было, хотя пара курупури бесцельно шаталась вдалеке по деревне. Солнце уже висело низко над горизонтом.
Через два часа стало достаточно темно, чтобы совершить вылазку. Стражник не вернулся. Мэйсон выскользнул из своей тюрьмы. Луна только что поднялась, и он двигался в тенях хижин. Тяжелая дубина, брошенная у затухающего костра, привлекла его внимание, и он захватил ее с собой.
Археолог двигался к пирамиде, а сдавленное пение будило в нем мрачные опасения. На вершине он заметил какое-то движение, и ему показалось, что он увидел бронзовые волосы Аласы, хотя уверенности в этом не было.
Глянув в сторону, на озеро, Мэйсон невольно содрогнулся. Что сказала Яна? Громовержец в глубинах — чудовищный бог, в честь которого курупури устраивают жертвоприношения. Могло ли какое-нибудь удивительное существо действительно существовать под этими мрачными водами на заре истории? Даже во времена Мэйсона ходили легенды о южноамериканских болотах и джунглях...