Шустрая, проворная, вся в мать, девочка поставила сковородку на плиту, налила в нее постного масла, разбила пару яиц, выплеснула их на сковородку вместе с двумя-тремя мелкими скорлупками. Сыботин хмуро смотрел на дочь. Яничка тоненькими пальчиками взяла из солонки щепотку соли, посолила плавающие в масле желтки, потом посыпала их молотым красным перцем, так что они зарделись, как ее щечки, и повернулась к отцу:
— Готово. Ешь!
— А ты? — мрачно спросил он.
— Я, папа, уже ела.
— Что ты ела?
— Я тоже себе жарила яичницу.
Она поставила сковородку на стол, нарезала хлеба, который принес отец. В комнате запахло свежим городским хлебом, и она, забыв, что ужинала, взяла ломтик и кусочек по кусочку съела.
— С каких это пор мать бегает по заседаниям?
— Ее ведь избрали в правление, папа!
— В какое еще правление?
— Да на собрании. Я тоже была там, — и Яничка рассмеялась, видимо, вспомнив что-то такое, о чем не решалась рассказать отцу. Глаза ее искрились смехом, в них так и прыгали живые огоньки. — Все кричали: «Игну, Игну!», и мама согласилась.
— На что согласилась? — взъярился отец, словно хватив сразу десять стручков жгучего перца, до которого он был большой охотник и который уписывал обычно с таким аппетитом, что в руке оставалась одна ножка, а то и вовсе ничего не оставалось.
— Да быть помощницей нового председателя… у него ведь теперь пять помощниц, и мама одна из них.
— Не много ли ему пять… А она спросила кого-нибудь? — разошелся Сыботин. — Есть у нее муж или нет? Она что, не могла сказать: «Подождите, вот придет муж, я с ним посоветуюсь».
— Нельзя было, папа! Потому что все кричали «Игну», и он хотел, чтобы ее избрали.
— Ага!.. — сдерживая гнев, процедил сквозь зубы Сыботин. — Все ясно!
— Потому что, папа, такое уж дело — деликатное… — девчушка льнула к нему, стараясь как-то защитить мать.
Она была не настолько мала, чтоб ничего не смыслить в таких делах, но не знала, как ему объяснить. Видя, что отец побагровел от гнева, Яничка выпалила:
— Ему ведь ультиматум предъявили, чтобы женился, иначе не согласны…
Сыботина так и передернуло.
— Ты что это болтаешь-то?
— Верно, папа! Я была там все время и сама слышала, как он сказал: «Хорошо, женюсь, но мне нужны помощницы, которые бы устроили это дело».
— И твоя мать забросила дом, чтоб искать ему невесту, да? — рявкнул отец. — Вот пойду сейчас — я ей покажу и сватовство, и женитьбу!
— Не ходи, папка! — девочка бросилась к нему, обхватила ручонками. — Ты же не знаешь, в чем дело! Мама ведь ради Милки, понимаешь? А то Мара, учительница, может женить его на себе! Да, да, честное слово! Я сама слышала, как Милка говорила про нашу учительницу, что она «как картинка».