– Сам такой, – мрачно сказал Сашка.
– Молчи, Крючок! – взвизгнула девица. – Дать бы как следует по шее… Заварил кашу да еще и… – Она всхлипнула и сердито вытерла глаза подолом широкого зеленого свитера. Интересно, что Сашка не возмутился «Крючком», не огрызнулся. Засопел сильнее и стал рассматривать ссаженный локоть.
– Что за кашу заварил мой проводник? – осведомился я со сдержанным негодованием. – И может ли какая-то «каша» служить причиной для похищения ребенка из гостиничного номера?
– Кирилл, объясни ты им… – плаксиво сказала девица.
Но похожий на испанца Кирилл (он все еще держался за ногу) язвительно предложил:
– Пусть «ребенок» расскажет сам. Тем, кто его героически спасал… Ну, давай, Сашенька, поделись планами, которые мы так бессовестно сорвали…
– Что все-таки случилось? – хмуро поинтересовался Пантюхин. И спрятал машинку под штурманку.
– А то… – с расстановкой начал диспетчер Клим Збаров, – что это сокровище… вы посмотрите, как он занят своим локтем… Это сокровище намылилось удрать в рейс на вашем «Даблстаре», капитан Пантюхин!
У капитана Пантюхина по-мальчишески приоткрылся рот. Сашка брызнул на диспетчера Збарова гневным взглядом и опять занялся локтем. Попытался даже лизнуть его, что, разумеется, было немыслимо.
Я обалдело переваривал информацию.
Кирилл наконец отпустил ногу и выпрямился. Сказал с улыбочкой под черными усами:
– Представляете ситуацию? Где-нибудь на энном отрезке темпорального вектора открывается дверь в отсек и… «здравствуйте, я ваша тетя».
– «Я ваш племянник»… – сорвалось у меня. Сашка глянул мне в лицо. Удивленно и беззащитно. И… ох, нехорошо мне стало. И, уже заступаясь за Сашку, я заметил сварливо: – Но теперь-то, когда катамаран улетел, можно освободить пленника…
Сашку как током тряхнуло. Вскинул глаза на Пантюхина:
– Улетел?!
– Да, – сказал Пантюхин. Он глядел в сторону.
– А вы?!
– А я остался, как видишь.
– Почему?!
– Потому… Так надо.
Я почувствовал, что сейчас в Сашке порвется какая-то нервная жилка. И сказал, чтобы сбить напряжение:
– Даже смешно, товарищи. Как в плохом фантастическом романе сороковых годов. Тогда часто писали про зайцев-школьников на звездолетах… А как по правде мальчишка заберется в закрытый корабль? Там что, нет сигнальной системы?
Все, даже Сашка, посмотрели на меня будто на младенца. Клим Збаров проговорил со стонущей интонацией:
– Он же не просто лоцман! Он четырехмерник всей душой, от Бога! Что ему стоит проникнуть в любую замкнутую емкость…
Пантюхин вдруг взял Сашку за плечо. И совсем другим голосом, не тем, что орал и командовал, объяснил: