Валеріанъ Боржковскій: Лирники (Кіевская Старина 1889. XXVIII. 653–708).
Ѳ. Николанчикъ: Отголосокъ лирницкаго языка (Кіевская Старина. 1890. XXIX. 121–130).
В. Добровольскій: Нѣкоторыя данныя условнаго языка калужскихъ рабочихъ. (Извѣстія отд. русск. яз. и слов. Имп. Акад. наукъ. IV. 1899, кн. 4, стр. 1386–1410).
Е. Романовъ: Карту́шницкій ле́мезень (Условный языкъ шерстобитовъ м. Дрибина). (Живая Старина подъ ред. В. И. Ламанскаго. СПб. I. 1890. Отд. II. стр. 9–16).
Е. Р. Романовъ: Катрушинцкій лемезень. Условный языкъ Дрибинскихъ шаповаловъ. (Сборникъ отд. русск. яз. и слов. Имп. Акад. наукъ. LXXI. СПб. 1901 (1902)).
И. Усовъ: Языкъ приугорскихъ портныхъ. (Изв. отд. рус. яз. и слов. Имп. Ак. наукъ. ІII. 247–250).
В. И. Чернышевъ: Списокъ словъ портновскаго языка. (Изв. отд. рус. яз. и слов. Имп. Ак. наукъ. III. 251–262).
Матеріалъ для характеристики «преступнаго» и вообще тайнаго, условнаго языка и связаннаго съ этимъ языкомъ міровоззрѣнія содержится какъ въ болѣе или менѣе спеціальныхъ сочиненіяхъ, такъ и въ нѣкоторыхъ романахъ и разсказахъ.
Къ сочиненіямъ, описывающимъ бытъ каторжниковъ по личнымъ воспоминаніямъ или же на основаніи достовѣрныхъ данныхъ, принадлежатъ, между прочимъ:
Сибирь и каторга С. В. Максимова,
Записки изъ мертваго дома Ѳ. М. Достоевскаго,
Л. Мельшинъ. Въ мірѣ отверженныхъ. Записки бывшаго каторжника. (2-е изд. СПб. 1899).
Лингвистическій матеріалъ, разбросанный въ романѣ Вс. Крестовскаго «Петербургскія Трущобы», использованъ Н. Смирновымъ въ названномъ мною выше (стр. VII) трудѣ.
Конечно, и сочинители разныхъ сенсаціонныхъ уголовныхъ романовъ и разсказовъ, какъ печатающихся въ повременныхъ изданіяхъ, такъ и появляющихся отдѣльными изданіями, стараются щеголять знаніемъ воровского и вообще «преступнаго» языка, но это имъ не всегда удается. Мнѣ называли, между прочимъ, Н. Н. Животова (Розовое Домино), автора нѣсколькихъ заурядныхъ «бульварныхъ» и вульгарныхъ романовъ («Макарка Душегубъ», «Цыганъ Яшка», «Лѣшій баринъ», «Дочь трактирщика», «Пиратъ Власъ»), но, просмотрѣвъ бѣгло эти книжки, я въ нихъ не нашолъ ничего по части «блатной музыки». Производящее впечатлѣніе «блатного» слово стрюцкій («Макарка душегубъ». СПб. 1896, стр. 580) принадлежитъ собственно общерусскому языку (см. Словарь Даля).
Къ категоріи своеобразныхъ «условныхъ» языковъ относится тоже языкъ студентовъ (особенно, нѣмецкихъ), гимназистовъ, семинаристовъ, институтокъ и т. д. Въ бытность мою профессоромъ Дерптскаго университета я имѣлъ возможность ознакомиться съ языкомъ студентовъ-поляковъ, и у меня имѣется довольно обширный матеріалъ по этому предмету.