Конечно, литература создается не по предписаниям теоретиков. Теоретики лишь обобщают живой процесс литературы. Но, к сожалению, эти обобщения у нас приняли односторонний характер, что приглушило другие прогрессивные направления в советской литературе: они не наблюдались, не изучались и не поощрялись.
С 1932 по 1934 год – в период необычайного подъема советской литературы – вопросы теории искусства приобрели особую актуальность. В центре споров оказались проблемы нового творческого метода. М. Горький, А. В. Луначарский, писатели и критики – каждый хотел высказать свое понимание социалистического реализма. В ходе дискуссии, которая проходила в этот период, постепенно осмысливались и оформлялись основные принципы социалистического реализма, зафиксированные в утвержденном съездом уставе Союза советских писателей. В этом первом определении правильно оценивался опыт советской литературы и литературной критики «за годы пролетарской диктатуры», то есть на основе социалистических преобразований действительности учитывались результаты «критического овладения литературным наследством прошлого» и в связи с этим достижения советской литературы и культуры в целом. Все эти результаты «нашли главное свое выражение в принципах социалистического реализма»[626]. Как видим, здесь проявился разумный подход к семнадцатилетней истории советской литературы. Все достижения литературной науки, в том числе и положительные результаты теоретиков РАПП, брались в расчет, вопреки тенденции части критиков, которые после решения партии готовы были полностью отвергнуть опыт пролетарского литературного движения.
Огромным достижением марксистской теоретической мысли, советского литературоведения явилось определение основного принципа творческого метода, в котором действительно отразились плодотворные поиски нашей критики 20-х годов, а именно: требование «от художника правдивого, исторически конкретного изображения действительности в ее революционном развитии»[627]. В ту пору это определение поражало своей новизной и емкостью ясно выраженной мысли. Да и теперь мы недалеко ушли в разъяснениях и толкованиях основного принципа, настолько густо в его лаконичном определении было вложено все самое существенное: и достижение реализма прошлых эпох, и новаторство социалистической литературы, основанной на марксистско-ленинском понимании действительности.
Однако, как мы стремились показать в своей работе, к этому выводу подводила нас и наша передовая мысль 20-х годов. Особенно плодотворными были суждения А. Фадеева, который в своих работах «Столбовая дорога пролетарской литературы», «Долой Шиллера!» и в статьях «Старое и новое» близко подошел к раскрытию новаторской сущности нового искусства – к изображению жизни в борьбе и победе нового над старым, то есть в революционном развитии. В заключительном слове на производственном критическом совещании РАПП 29 января 1932 года он же сказал: «Мы можем в старом искусстве взять то, что является наиболее полезным для нас, наиболее плодотворным. С другой стороны, именно мы обладаем возможностью наиболее полного познания