— Да. — Киваю.
Он касается рукой моей головы, а я не отстраняюсь.
— Глянь на эту дыру, — говорит он, не сводя глаз с Ардойна. — Тоскливее ничего не придумать. Когда вырастешь, сын, ты ведь свалишь отсюда, да? Я все себе не прошу, что здесь остался.
— Я хочу уехать в Америку, — произношу.
У Папани загораются глаза.
— Верная мысль, сынок. Так и надо. Хорошо соображаешь.
— Я знаю, что уеду в Америку. Во что бы то ни стало.
Папаня смотрит на меня так, будто никогда раньше не видел. Он мною доволен.
— Да, сынок, ты уж постарайся и свали из этого… ада. И никогда не возвращайся. Там, за этими горами, Микки, лежит целый мир. Я тебя когда-нибудь свожу на Пещерную гору. Знаешь Нос Наполеона?
— Там видно, как он лежит на земле, задрав нос вот так. — Запрокидываю голову. — Ты мне рассказывал, когда я был маленький.
— Отсюда не видно. Оттуда сверху тоже. Видно по дороге. Под определенным углом. Да и вообще вид оттуда очень красивый. До самого Лоха открывается, даже видать, как корабли плавают. А на них куда угодно можно добраться. Куда хочешь.
— И в Америку тоже?
В давние времена туда действительно плавали на кораблях. А я хочу лететь на самолете. Прямо мечтаю о джетлаге — это звучит так шикарно.
— А почему нет? — Он улыбается. — А где деньги достать, ты думал? Нужно практично подходить к делу.
Не думал. Прямо-таки ни минуточки. Іде достать деньги? Или как обойтись без них.
— Можешь найти работу. Начать откладывать. Я в твоем возрасте щепки продавал в дома на растопку. Собирал в лесу сухостой, колол, раскладывал щепки по мешкам и ходил, сбывал их вдома.
Вот ведь стыдобища. Я так никогда позориться не стал бы. И Ма тоже. Одно удивительно — Папаня-таки когда-то работал.
Сидим на краю склона, рассматриваем горы. Киллер жует траву. Только перестали бы они бить в этот дурацкий барабан. Вытаскиваю пучок травы из земли, отряхиваю корни.
За спиной громкий хохот. На ступеньках туалета сидит парочка алкашей.
— Сиди здесь.
Папаня встает.
— Ты куда?
Подтаскиваю к себе Киллера.
— В туалет. Через пару минут вернусь, — говорит он.
— А если сюда проты придут?
— Да не придут, Микки, — ухмыляется он.
Мне страшно, однако портить день не хочется.
— Ладно, — говорю, так, как будто мне ничего не стоит посидеть совсем одному на Боун. И вообще, со мной же Киллер.
Папаня шлепает к обшарпанному домишке, а я встаю и подхожу к самому краю, заслоняя глаза от солнца. Ветер так и режет лицо.
Можно, например, для начала добраться до Филиппин. У меня там есть друг по переписке. Правда, я от него ничего не слышал с тех пор, как я ему написал, а он написал ответ, а я написал ему обратно и спросил, богатый он или нет.