- Баранки гну. Иди за мной, только на глаза пилотам не показывайся.
- А потом что?
- Потом полетишь. К самолету подходи, когда я сигнал дам, понял?
- Понял.
Богачев быстро оделся и побежал следом за экипажем. Он догнал командира уже около самолета и сказал:
- Вы не сердитесь на меня.
- А я и не сержусь. На всех сердиться - сердца не хватит.
Самолет был уже открыт, моторы прогреты бортмехаником, пришедшим сюда в два часа ночи, диспетчер дал "добро" на вылет.
"Неужели я опоздал? - подумал Богачев. - Нет, не может этого быть. Не должно этого быть. И - не будет! В конце концов я их разыщу". Он гнал от себя эту страшную мысль и старался не думать о том, что происходило в его отсутствие на Диксоне. Он всегда считал, что надо быть уверенным в хорошем, тогда все и всегда будет хорошо. Правда, он помнил смешное изречение Твена: "Нет в мире более жалкого зрелища, чем молодой пессимист, если не считать, конечно, старого оптимиста".
"Я молодой оптимист, - думал всегда Богачев, - и пока все мои оптимистические мечты сбывались. Все до одной. Надо только верить и хотеть, все остальное приложится".
Когда экипаж сел в самолет, Богачев сказал второму пилоту:
- Вы идите в кабину, я трап сам приму.
Второй пилот ушел в кабину. Богачев высунулся по пояс из люка и замахал руками.
К нему вприпрыжку бросился морячок. Он в долю секунды вскочил по трапу в самолет, Богачев толкнул его в туалет, и морячок моментально там заперся.
Богачев убрал трап, положил его около люка и, осторожно ступая между мешками, баками и большими ящиками, в которых на Диксон везли оборудование для научных изысканий, пошел в кабину. Он шел и улыбался.
- Уберите отопление фюзеляжа, - сказал командир механику, - там какой-то скоропортящийся груз.
- Есть.
- Морозить его надо, а то испортится, - пояснил командир механику, так что мы вроде рефрижератора.
"Морячок мой загнется, - подумал Богачев, - холодно ему будет в клозете".
Богачев усмехнулся.
- Что вы? - спросил радист.
- Да нет, просто так...
"Испытание холодом, - думал Богачев, - между прочим, в любви это прекрасное испытание. Надо всех влюбленных перед загсом запирать в клозет самолета, который идет над Арктикой и не отапливается, потому что везет скоропортящийся груз".
Через час полета штурман вышел из кабины. Он вернулся спустя несколько минут и сказал:
- Что за чертовщина, клозет не отпирается!
- Прихватило замок, - предположил Павел, скрывая улыбку. - Холодно...
- Не может быть!
Штурман взял топорик и снова отправился в клозет. Он вернулся через минуту и сказал командиру на ухо: