– А как можно получить штрафные? – Уже и не знаю, что мне чувствовать.
– Если откажешься от задания, выставишь себя в плохом свете перед сообществом, расскажешь об этом за стенами организации…
– Но в университетах существуют такие объединения. Всем известно. Это не тайна, – возражаю я.
– Конечно. Везде рассказывать о ритуале вступления запрещено. У нас запрет распространяется по поводу Ночи Создания Пар и заданий двух последующих недель. Ты не должна никому ничего болтать, если хочешь стать Вороном. Это самое священное правило. Мама рассказала о нем в первую очередь. – Взгляд Дионы убеждает серьезно отнестись к ее словам. Это важно для меня. Если бы она только знала, что стоит на кону.
Я киваю, поджав губы, чтобы собеседница не заметила, как они дрожат.
Четверг, 27.10
Слово «кандидатка» висит надо мной словно дамоклов меч. Неприятное чувство, появившееся утром, не исчезает целый день. Мне едва удается сосредоточиться на преподавателях. Приходится перечитывать фотокопии, которые нам выдают в начале каждого курса, бесчисленное количество раз, не понимая смысла. Чувство безысходности не покидает меня. Прошлой ночью я написала сестре, что в воскресенье по скайпу поделюсь восхитительными новостями… а теперь не представляю, о чем говорить. Она тут же захочет узнать, что случилось. Все занятие сижу, погрузившись в размышления. После его окончания иду, подавленная, в старую библиотеку. Даже запах и вид древних книг не может меня сегодня развеселить.
Огорченное лицо Ханны, когда я вхожу в редакцию «Шепчущего», не улучшает ситуацию.
– Ты вступила в ряды Воронов? – резко спрашивает она. Я не знаю, как объяснить, что это еще не точно, не нарушая священного правила Воронов. Что, возможно, мне придется покинуть замечательную комнату с собственной ванной, с видом на колокольню часовни и здания Святого Иосифа эпохи Возрождения, если расскажу лишнее.
Ханна закрывает дверь в соседнюю комнату, в которой Лука лупит по клавиатуре и одновременно разговаривает с кем-то невидимым мне за столом. Потом садится на край стола прямо перед моим носом и едва слышно шепчет:
– Знаю, тебе нельзя об этом говорить.
Я в шоке смотрю на нее. В голове возникает тысяча вопросов о том, какие подробности она знает о Воронах. Внутри же расползается холод. Страх, что лучшей подруге удастся выудить из меня информацию и это в итоге разрушит все мои планы, засел в затылке, словно акупунктурная игла, помогающая справиться с постоянными головными болями. На практическом занятии Джейн, то есть профессора Деверо, я снова осознала, что за второй шанс должна быть благодарна своему новому положению. Разве не потеряла бы я возможность ходить на этот курс, если бы не была Вороном? За какие-то двадцать четыре часа мое эмоциональное состояние дважды перевернулось на 180 градусов. Хоть волком вой. А я даже не могу поговорить обо всем с Ханной – еще одна причина выть.