Стоп. Я снова в уме разделяю себя и… Себя. Однозначно раздвоение личности заработаю. В общем, будем считать, что я переродился два раза, просто сохранив память о прошлой жизни. Точно так.
Идя по ключевым «воротам», автоматически отмечал и другие ориентиры, чтобы в следующий раз не быть так жёстко привязанному к этому маршруту. И это позволило мне первым заметить других людей. Точнее, услышать их.
В лесу звук раздаётся достаточно далеко, но вот понять, что говорят, гораздо сложнее. Разобрал, что люди спорят, что-то там обсуждают, а иногда взрываются смехом. Кажется, у кого-то вечеринка в лесу. Но едой не пахнет, а запах в таком лесу распространяется даже дальше, чем звук.
Когда я потихоньку приблизился к источнику звука и рассмотрел тех, кто шумит, узнал типичное местное развлечение. Это не вечеринка. Это забава называется «давайте побьём слабого». В детстве я сам часто участвовал в таких тусовках с моим почившим названным братом, правда, исключительно в качестве объекта развлечения.
Прижавшись спиной к дереву и выставив перед собой кулаки, пацан, лет так пятнадцати, отбивался от четырёх других, постарше его на пару лет. А может и ровесников, если парень просто родился меньше других, как я, например.
Стадия насмешек и фраз «дай закурить, а если найду» уже явно была пройдена. Началась сама драка. Пацан неплохо держался, и, чувствуя некоторое родство душ, я болел за него. Понятно, что этот бой он проиграет, но, как доказал Кутузов при Бородино, занятое поле боя не даёт победы в войне, если показать противнику решимость продолжать биться при любых раскладах.
Конечно я могу выйти и разогнать эту малышню. Только вот завтра я уеду, а парню тут жить. Если он не сдастся, то эти четверо, попробовав пару раз его кулаки, в дальнейшем будут только тявкать издалека, как было со мной. В смысле, не со мной…
А, ладно! Пусть будет «со мной».
Когда пацана сбили с ног и начали пинать, я всё же вышел. Кажется, никого из напавших не волновало, что они вполне могут таким образом забить его до смерти.
— За что бьём? — Мне нужно было сбить их настрой шакалов, добивающих льва. Говорить «стыдно вчетвером на одного» — бесполезно, в этом мире понятия рыцарства нет вообще, асправедливость поединка существует только для благородных. Деревенские же искренне считают, что «гурьбой и батьку бить легче».
Избиение разом прекратилось, все четверо повернулись ко мне. Сначала на лицах был испуг, но затем, рассмотрев мой потрепанный безрукавный костюмчик и мой рост, испуг сменился раздражением.
Кстати, у меня даже оружия нет. Шпагу я оставил возле принца, а меч куда-то утащила малолетняя принцесса, пока я был в отключке.