Воспоминания о моей жизни (Кирико) - страница 89
Было принято решение вернуться в Италию. Знаменитый трансатлантический пароход Rex должен был отплыть в Неаполь в первых числах января 1937 года. Мы погрузились на корабль. Прежде чем мы поднялись на борт, кто-то, благослови его Бог, посоветовал мне во избежание морской болезни купить лекарство под названием «Вазано», представлявшее собой пилюли, которые следовало принять накануне путешествия. Я всегда был скептиком, но воспоминания о страданиях, что я испытал во время путешествия из Генуи в Нью-Йорк, убедили меня купить пилюли «Вазано». Едва вступив на корабль, я принял сразу две. Справедливости ради должен сказать, что лекарство оказалось чудодейственным; море во время всего путешествия штормило, и судно страшно качало, по ночам я должен был привязывать себя одеялом к матрасу, чтобы не упасть с полки. Довольно часто я просыпался от шума падающих вещей: на пол каюты с грохотом падали предметы багажа. Тем не менее морской болезнью я не страдал, ел с аппетитом, рисовал, писал путевые заметки, читал великолепный роман Джироламо Роветты под названием «Чужие слезы». Нашими интеллектуалами и snobs этот роман сегодня ни во что не ставится, они предпочитают читать снотворную брехню, претенциозную и пустую пачкотню Джеймса Джойса и Поля Валери.
Мы пересекли океан. Однажды ночью корабль остановился. Я вышел на палубу и в темноте различил величественные очертания скал Гибралтара, пестрящих бликами света. Мы входили в Средиземное море. Это море, метафизическая природа которого, так ценимая Ницше, современными интеллектуалами подвергается осмеянию, мы проходили в условиях шторма, причем самого сильного в Атлантике, что, как всем известно, сулит неприятности тому, кто страдает морской болезнью. К счастью, у меня еще были пилюли «Вазано» и по-прежнему они оказывали эффект. Я прибыл в Неаполь в прекрасном состоянии.
Быстро пройдя проверку документов и обычные таможенные формальности, мы отбыли в Рим. В Риме мы пробыли всего несколько дней, но уже в этот краткий срок до меня дошли слухи о той скрытой деятельности, которую во время моего отсутствия вели против меня мои старые и вечные завистники. В Риме мне создали репутацию своего рода антиитальянца, и все это с одной лишь целью — не дать мне возможности получать премии на официальных выставках, чтобы мне не досталось ни гроша от той жалкой суммы, которую фашистское правительство от своих щедрот распределяет между скульпторами и живописцами, провоцируя тем самым угрожающий рост числа жутких скульптур и ужасных картин[55]. Из Милана до меня дошли слухи, что в ломбардской столице в галерее