– И ещё один момент. Организуй наблюдение за Ивашутиным. Нет, хвост приставлять к нему не надо. Просто при необходимости предупреди своих людей, чтобы докладывали, если его где-то заметят. Например, на каком-то мероприятии, при поездке к кому-то из Политбюро или к партийным работникам на местах. И если заметишь что-то интересное, сразу ставь меня в известность. Незамедлительно, в любое время.
– Слушаюсь, – вытянулся полковник.
Андропов, отвернулся к окну, пригубил напиток, замер, прикрыв глаза, наслаждаясь изысканным вкусом рейнского вина. Минуту он молчал, а потом развернулся к Остроженко.
– Я думаю, что с Ивашутиным рано или поздно придется встретиться и поговорить. Надо понять, что ему нужно. Но для этого придется побеседовать с ним в неформальной обстановке. Возможно, после разговора все наши проблемы закончатся. И ты будь готов, когда понадобится, привезти его ко мне.
Полковник остался таким же невозмутимым, но мысленно выматерился. Принуждать начальника ГРУ к встрече с Андроповым, было рискованно. Эти два жернова, столкнувшись между собой, могут его раздавить. Но отказываться было нельзя.
– Как скажете, Юрий Владимирович, – вздохнул он. – Готов выполнить любой ваш приказ.
31 декабря – 2 января 1979 года. Московская область. Деревня Терехово
Новый год я встретил с Иваном Дмитриевичем. Вместе порезали салат оливье, приготовили картошку с говядиной, бутерброды с колбасой. Березин выставил на стол литровую бутыль самогона, а для меня открыл банку с вишнёвым компотом из подвала. Посидели за столом, поговорили о житье-бытье. Послушали сначала передачи по радио, а потом поздравительную речь Леонида Ильича. Выпили за Новый год, я – компот, а Березин – стакан самогона.
За окном мела вьюга, поднимая снежную пыль с сугробов и закручивая в хороводе белые хлопья снежинок, а в теплой гостиной за праздничным столом было хорошо и по-домашнему уютно.
Я ковырял вилкой салатики, слушая праздничный концерт. Радио гремело на всю комнату бархатным баритоном Льва Лещенко.
Дорога, вдаль идущая, -
Наш первый шаг в грядущее.
И звёзд, и земли целина…
Мечты края безбрежные,
Твоя улыбка нежная…
В душе, что отвагой полна
Любовь, Комсомол и Весна
Иван Дмитриевич набулькал в стакан сто грамм мутного белесого самогона, шумно выдохнул и выпил залпом. А песня продолжала звучать, отражаясь от стен гулким эхом.
Мы сами – ритмы Времени.
И нам с тобой доверены
И песни, и ночи без сна…
И снова вьюги кружатся,
И песня учит мужеству,
И с нами на все времена -
Любовь, Комсомол и Весна.
Что-то волшебное было в звенящих ритмах уходящей эпохи, мощном и энергичном голосе Лещенко и волшебных словах, сумевших, несмотря на бьющий через край пафос, передать дух и романтику раннего комсомола.