Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры (Финли) - страница 228

Тележка, полная индиго

Европа уже была знакома с индиго: его импортировали в небольших количествах со времен римского владычества и использовали в качестве лекарства и краски (Ченнино предлагал делать фальшивый ультрамарин для фресок из смеси небольшого количества багдадского индиго и глины), но теперь португальские, а затем британские и голландские торговцы собирались продавать его как чудесный краситель. Они были уверены, что их новая краска станет номером один на рынке. Индиго обеспечивал не только самый лучший синий цвет, который знали европейцы, но и обладал дополнительным качеством: его привозили из экзотической части мира с экзотическим названием, а «таинственный Восток» тогда был в моде. Но прежде чем кто-либо смог заработать капитал, продавая индиго, торговцам сначала пришлось справиться с монополистом на рынке синих красителей. Это было растение вайда, поставками которого занимались другие европейские производители. Из него также получали темно-синюю краску, но в гораздо меньшем количестве, чем из растения, которое называется «индиго».

Вайда (Woad) – забавное слово, созвучное слову «сорняк» (weed), да и происхождение этих двух слов общее. Семена горчичного растения Isatis tinctoria так легко разносятся ветром и оседают практически на любой почве в таких количествах, что любые нежелательные растения в садах или на полях стали насмешливо называть «вайда»; позже, когда гласные немного изменились, получилось обобщенное слово «сорняк». Это растение настолько плодовито, что даже сегодня оно под запретом в некоторых американских штатах – например, Юта до сих пор наводнена потомками растений, посеянных мормонскими красильщиками в XIX веке, а Калифорния и Вашингтон тщетно пытаются бороться с вайдой с помощью строгого законодательства. Британцы склонны думать о вайде как об источнике боевой раскраски – символе свирепости древних бриттов, доминировавших на островах до того, как римляне завоевали страну почти две тысячи лет назад. Школьники учат, что королева Боудикка наносила краску из вайды перед бесстрашной скачкой на колеснице в бой против захватчиков и что великий воин король Карактак обмазывал вайдой тело перед каждой битвой.

Ноябрьским днем я посетила Каэр Карадок – холм возле церкви Стреттон в Шропшире, где, как говорят, Карактак принял последний бой. Я попыталась представить зимнее утро 51 года н. э. и войско воинов-бриттов с раскрашенными синей краской телами, как позже они проиграли сражение и потеряли власть над Британией. Когда я поднималась на этот крутой холм, ветер хлестал по скалам и по моим ушам, он звучал как отдаленные боевые кличи, и мне было легко представить себе лидера бриттов – обаятельного сына Кунобелина, – подбадривающего свои войска перед битвой. Это было второе вторжение римлян. Столетием раньше, в 55 году до н. э., Юлий Цезарь с пятью легионами с боями добрался до Сент-Олбанса. В своих «Записках о Галльской войне» Цезарь писал о своеобразных обычаях бриттов. По его словам, мужчины питались молоком и мясом, одевались в шкуры, и на одну женщину их приходилось десять или двенадцать. «Все бритты мажут себя „витрумом”, – продолжал он фразой, которую часто разбирали историки, – составом, который дает синий цвет и обеспечивает дикий вид в бою».