, – она испуганно вскидывала на него мордочку и тут же сама начинала оступаться.
Мир всегда полон – он полон удовольствий и опасностей. Пакс понимал, что они с Иглой должны научить своих щенков всему, что им понадобится в жизни. Да, смотри на меня, соглашался он с дочерью. Но смотри и кругом.
Он показал ей бледно-зелёную бабочку размером с лискину голову – бабочка трепетала крылышками на белой и тонкой, как бумага, берёзовой коре. Показал низинку, где столько ежевики, что когда лиска придёт сюда летом полакомиться, то выпачкает всю шубку. И старый сад, где она, может быть, захочет подремать на солнышке тёплой осенью, а кругом яблоки будут падать в траву. Смотри, всюду щедрость и изобилие.
Наконец они дошли до ограды водохранилища. Здесь Пакс подобрался, насторожился. Сетчатый забор напоминал проволочные стенки его бывшей загородки, но дело было не в этом. Сейчас его больше беспокоило само водохранилище.
Его громадность озадачивала: вдоль него можно было бежать и бежать и видеть одну только воду. И Пакс никогда прежде не встречал водоёма, у которого не было бы того берега. А по этому берегу тянулись бы то непонятные длинные строения, то стена – вода гулко шлёпала о бетон, будто сердилась.
Но самое странное, что здесь ничем не пахло. За год, проведённый на свободе, Пакс узнал, что вода всегда пахнет жизнью, которую она обтекает. Водостоки пахнут небом и листвой, которая в них напа́дала. Реки – мхом и серебристой форелью. Родники – корнями. Но эта вода не обтекала никакую жизнь: ни медленную рыбу в глубине, ни суетливого краба на мелководье, ни сидящего в иле моллюска. Только стебли мёртвого прибрежного тростника.
Пакс подождал Иглу с сыновьями, потом они все по очереди пробрались под проволочной сеткой – с того края, где угол был немного отогнут. И начали спускаться к воде.
Игла вдруг тревожно зарычала. Пакс лёг, прижался к земле и велел остальным сделать то же.
Он крался и смотрел, пока не увидел.
Вдалеке, между бетонной стеной и длинным строением, на берегу светились какие-то огни. Ждите. Я проверю.
Маленькая лиска заскулила, когда он уходил, но он снова приказал ей ждать и молчать, и она свернулась колечком рядом с матерью.
Пакс двинулся по дуге, держась с подветренной стороны. Скоро до него доплыл запах древесного дыма и донеслись человеческие голоса.
В отличие от Иглы, Пакс не боялся людей. Он жил с мальчиком, он любил этого мальчика, он хорошо знал, как живут люди, – раньше их привычки были и его привычками. Он подполз ближе и стал наблюдать сквозь кусты.
Люди сидели у костра. Среди них были женщины и даже дети, но все они были одеты как больные войной – Пакс помнил эту одежду по прошлому году. Подъехал большой грузовик, его Пакс тоже узнал: он был глухо-оливкового цвета и вонял маслом и палёным металлом.