…
вот это было бы правильно… – донёсся до него сквозь годы голос отца.
Он легонько подтолкнул рюкзак носком сапога. Рюкзак не шелохнулся, и целую секунду Питер вопреки здравому смыслу надеялся, что лисёнок каким-то чудом сбежал. Но потом послышалось слабенькое «мяу» – точно так же мяукал Пакс, когда был маленьким, – и от этого звука живот скрутило болью, и Питер неожиданно для себя отшвырнул ружьё, и бросился за дерево, и его вырвало.
А потом повалился в траву, притянув колени к груди и задыхаясь. Глаза снова наполнились слезами, и на этот раз это были слёзы стыда. Вот он валяется тут обессиленный, обнимает себя за коленки, а отец – всё, что осталось от отца, этот пепел пополам с золой в высокой траве, – ждёт, пока он наконец встанет, повзрослеет и поступит правильно.
Он протянул руку, взял щепотку пепла и, растирая между подушечками пальцев, внезапно прозрел.
Отца больше нет в живых. Их отношения уже никогда не станут лучше.
Но они не станут и хуже.
Он посмотрел на рюкзак и представил девочку-лисёнка – как она сидит там и дрожит. И понял всё, целиком и полностью. Застрелить её – может, это был бы правильный поступок для отца. Но не для него, Питера. И этот поступок уже не казался ему храбростью. Больше того, он казался трусостью. И если отец, или кто угодно, разочарован этим – пожалуйста, Питеру всё равно. Это его жизнь, и ему её жить.
Он подполз к рюкзаку, заглянул внутрь, девочка-лисёнок посмотрела на него, и он увидел, как она боится. Каким же огромным он, наверное, кажется ей. Каким страшным.
– Выходи, – позвал он тихонько. – Я тебя не обижу. Мне просто нужно тебя видеть, чтобы решить, что делать дальше.
Он подхватил её под передние лапы, ощутив, как колотится маленькое сердечко, и потянул к себе. Она упиралась, цепляясь за рюкзак, было слышно, как коготки царапают брезент.
Он потянул сильнее – и она сильнее впилась когтями в ткань рюкзака. Она была упряма, эта крошечная зверушка, – упряма и сильна, несмотря на болезнь. Питер отцеплял её от рюкзака, одну лапу за другой, а она извивалась и шипела, пока наконец он её не вытащил.
За её коготок зацепился мятый коричневый конверт.
При виде армейской эмблемы на конверте у Питера по спине пробежал холодок. Он успел забыть об этом конверте. Не вспоминал о нём целых два месяца.
Ну что ж, могила вырыта. В ней он и похоронит письмо. Непрочитанным.
Он снял конверт с лисичкиного когтя и уже собрался было бросить в могилу, но вдруг сказал себе: нет. Может, это письмо не такое уж и страшное. Может, оно лучше, чем он думает. К тому же сегодня день храбрости. Разве это не храбро – взять и прочесть?