— Вы что-то хотите сказать? — обрывает его Рошаль.
— Никак нет, товарищ сержант!
— Тогда я попрошу тишины. За мной, вперед!
Где-то позади них взвивается в небо сигнальная ракета, и солдаты, пригнувшись, устремляются за своим командиром по траншее, стены которой во многих местах обвалились или же разрушены гусеницами танков.
Траншея, предназначенная для отделения, расположена на переднем склоне высоты между группой деревьев и остатками старого сарая, который много десятилетий назад выгорел до самого фундамента. Сержант отводит каждому из солдат его огневую позицию, определяет сектора обстрела и полосы наблюдения, ставит задачи по обороне.
Мосс и Цвайкант получают задание оборудовать пулеметное гнездо на левом фланге отделения. Они с ожесточением вгрызаются в землю, отрывая индивидуальные ячейки в глинистой, с большим количеством камней стене траншеи, насыпают брустверы. Когда начинает смеркаться, на ладонях у них горят большие волдыри и им кажется, что не осталось в теле ни одной косточки, которая не ныла бы от усталости и напряжения.
На ужин им дают хлеб, кусок копченой колбасы и чай. Они основательно проголодались и выдохлись, а надежда, что рота вернется ночевать в палатки, не оправдывается. В сумерках тяжелые серые облака заволакивают небо, погасив над их головами звезды, и пограничники с тревогой поглядывают ввысь. Время от времени взлетают ракеты, освещая окрестность дрожащим светом, да вспыхивают и гаснут фары проходящих вдалеке машин. Солдаты устраиваются, прислонившись к стенкам ячеек, устанавливают стволы оружия по секторам обстрела. Глаза у них слипаются от усталости.
Бойцы поочередно отправляются спать в блиндаж, где сколочены деревянные лежанки, покрытые сеном. Около полуночи Мосса и Цвайканта сменяют на боевом посту товарищи. Мосс со вздохом облегчения принимается ощупывать больные места.
— Ну, слава богу! — говорит он. — А то уж я собирался подпирать веки спичками, потому что они сами закрываются. Ура, дружище! Нам приготовлено прямо-таки райское ложе.
Спускаясь в блиндаж, в середине которого на грубо сколоченном столе коптит огарок свечи, Мосс морщится:
— Здесь такой тяжелый дух, что хоть нос затыкай.
— Сначала закрой рот, — бормочет в ответ ему чей-то сонный голос. — Если не нравится, ночуй на улице.
— Ну, ты-то уж принюхался… Иди сюда, мой дорогой Светильник, — обращается Мосс к Цвайканту, — здесь есть отличный диванчик. Лучше задохнуться тут, чем замерзать снаружи.
— С одним условием, — шепотом отвечает Философ. — Поскольку у меня нет ни малейшего желания дискутировать на эту тему, спорный характер твоего замечания я проанализирую утром. Какое из двух мест подходит тебе больше? Выбирай.