— Я люблю тебя, — шепчет Юрген, теребя кончиками пальцев локоны Ингрид. — Люблю тебя больше всех на свете. Веришь?
Она заглядывает ему в глаза, и в зрачках ее отражаются солнечные блики, пробивающиеся сквозь еловые ветки.
— Не забудь, что я тебе сказал.
— Разве такое забудешь? Разве можно забыть то, что тебе дороже собственной жизни?
Руки Ингрид обвивают шею Юргена, и она увлекает его на травяной ковер…
После полудня они спускаются к тому месту, где оставили мотоцикл. В косых лучах солнца танцуют мириады крохотных лесных мошек. Ингрид слегка дотрагивается до пальцев Юргена.
— Ты останешься у меня?
— Нет, сегодня не могу, — качает он головой. — Но каждый вечер, каждую ночь я буду думать о тебе…
Она смотрит перед собой задумчивым взглядом, а затем предлагает поехать в горы и в следующее воскресенье. В Бланкенау можно сесть на поезд, потом пройти пешком до лесного ресторанчика. Его пухленькая хозяйка, хотя и косит на оба глаза, делает такие голубцы — пальчики оближешь! Дорога туда прекрасная — по обеим сторонам леса, в которых обитают гномы, и многочисленные полянки с густой, словно причесанной травой.
— Поедем?
— Что за гномы?
— Это маленькие елки. Зимой под снегом они похожи на гномов с мешками. Хочешь, поедем туда? Ну скажи, что хочешь…
Он опускает глаза:
— В следующую субботу и воскресенье меня здесь не будет.
— Почему? Опять служба?
— Нет, не служба. Я уезжаю.
— Ах вот как! Ну извини…
После классных занятий солдаты выходят во время перерыва на казарменный двор. Рошаль закуривает сигарету и смотрит в пасмурное небо, где сквозь облака пробивается солнце. Воздух влажный, похоже, будет гроза.
Отделение собирается вокруг Рошаля, и Райф спрашивает:
— А вы сами бывали на границе? Точнее, вы сами служили в погранвойсках?
Сержант утвердительно кивает.
— А оказывались вы в таких ситуациях, когда приходилось пускать в ход оружие?
— Дважды случалось давать предупредительные выстрелы. Стрелять же в людей в обоих случаях не было необходимости.
— Ну а если бы такая необходимость возникла?
— Тогда конечно же выстрелил бы. — Рошаль замечает озабоченность и сомнение на лицах Райфа и Кюне. — Что вас так смутило?
Райф некоторое время колеблется, потом говорит:
— Рассуждать о таких делах гораздо легче, чем стрелять в живых людей. Вот когда окажешься в подобном положении…
— Знаешь, кто целится в меня, тот мой враг, — прерывает его Мосс.
— Райф не это хотел сказать, — останавливает его Кюне. — Он имел в виду другое. Скажем, нарушитель границы спасается от ареста… А жизнь — самое дорогое, что есть у человека…