— Нам надо пожениться. Меня призовут, а тебе будут выплачивать пособие. И Пии нужна настоящая фамилия.
Гунда возражала:
— Не морочь себе голову ни из-за меня, ни из-за дочки. Отслужишь, а там посмотрим…
Со временем друзья начали подшучивать:
— Как поживает прекрасная лисичка? О чем думает ее медно-рыжая головка?
Наступил день, когда один из приятелей отвел его в сторону и напрямую спросил:
— Ты что, ослеп? Или тебе самому нравится эта комедия?
— Комедия? — Франк рывком притянул его к себе: — А ну, выкладывай!
— Не горячись, парень. Каждый второй об этом знает, в том числе и твоя мать… Гунда завела себе доктора. С машиной, домом и садом. Об этом болтают на каждом углу, а ты все еще не в курсе? Ну и комедия…
Ошалев от обиды и ревности, Франк бросился к Гунде. Она ничего не оспаривала, ничего не отрицала. Более того, она даже не пыталась смягчить удар.
— Да, это правда. Осенью мы поженимся. Не принимай это близко к сердцу. У нас с тобой все равно ничего бы не вышло.
— А ребенок? Что будет с Пией?
— Он удочерит ее. Все уже решено.
— Но отец — я! Это мой ребенок!
— Да, ты отец Пии, но вырастить ребенка — дело нешуточное…
— Я люблю тебя и Пию!
— Одной любовью сыт не будешь. Я давно собиралась обо всем рассказать тебе, но боялась причинить боль… Прости…
Самообладание покинуло его окончательно.
— Я тебе не прощу этого! Ты не смеешь так поступать со мной! Я перегрызу ему глотку!
— Ах, оставь. Я сама так хочу. Сама, понимаешь? — Она долго молчала, пока неожиданно не зазвонил звонок: первый раз — коротко, второй — протяжно. Гунда побледнела: — Это он. Я ведь не предполагала, что ты придешь… Что же делать?
— Что делать? — переспросил Франк и потребовал: — Скажи ему, пусть подождет, пока я не уйду. Не хочу его видеть.
Она облегченно вздохнула:
— Спасибо тебе, Франк…
Придя домой, он спросил мать:
— Ты знала?
По его лицу мать догадалась, о чем он думает.
— Теперь ты убедился, с кем спутался? Она пустышка, да еще этот ребенок… Ты понимаешь, как далеко зашел?
— Когда это случилось?
— Когда девочка еще не родилась. Какой позор!
У Франка перекосилось лицо.
— Это мой позор. Ты здесь ни при чем.
Хлопнув дверью, Франк ушел в свою комнату. Когда через несколько дней его вызвали на призывной пункт, членам комиссии не пришлось долго убеждать его остаться после действительной службы на сверхсрочную. Его определили в пограничные войска. Перед отъездом он видел Гунду еще раз вместе с доктором, человеком лет сорока, с сединой, стройным, в модном костюме. Рядом с ней он показался Франку почти стариком. Гунда держала его под руку, и они направлялись к машине. Доктор предупредительно открыл перед ней дверцу.