Юрген теряет контроль над собой:
— Других слов у вас, конечно, нет, товарищ капитан! Хотите меня обидеть? Разве я предаю кого-нибудь, если прошу перевести меня с одного пограничного участка на другой? И вообще, я пришел к вам, чтобы вы помогли мне найти ответ на вопрос, который меня мучает, а встретил одни упреки…
— Прекратите, товарищ лейтенант! — В голосе Ригера слышатся приказные нотки. — Сядьте и подумайте. Итак, во-первых, вы сами не уверены в необходимости перевода. Во-вторых, вы не знаете, куда бы хотели перевестись. И в-третьих, поезжайте-ка к вашей… подруге, а потом мы вернемся к этому разговору. Но запомните: перевод возможен только в конце года. Это вам известно?
— Да, — отвечает Юрген.
— Знаете, лейтенант, мне вся эта история представляется так, — говорит Мюльхайм. — В Борнхютте приезжает молодая женщина. Она пишет репортаж о наших солдатах, причем подчеркивает, что защита государственной границы требует принципиальности и бескомпромиссности. Наверняка она напишет об одном из отделений вашего взвода, лейтенант. Но спросите себя: действительно ли она вас любит, если при всей ее симпатии к нашим людям она не хочет жить здесь, в Борнхютте?
— Это к делу не относится, — отчаявшись, возражает Юрген. — Не пытайтесь решать за нее, да и за меня тоже. Готов я жить в Борнхютте или нет — от этого ни в коей мере не зависит мое отношение к воинскому долгу, к нашему общему делу в целом. Как, впрочем, моя судьба не может повлиять на исторические перспективы нашего общества.
— Теоретизируете? — не без язвительности спрашивает Мюльхайм.
Юрген спокойно выдерживает его жесткий взгляд:
— Докладываю, товарищ капитан, по политучебе имел пятерку и надеялся, что моих способностей хватит и для практики.
— Теория и практика — вещи совершенно разные, — отвечает Мюльхайм. — Поживем — увидим… И чтобы не было неясностей: вы получите перевод, если для этого будет достаточно оснований.
Ригер же принимает довольно оригинальное решение:
— Поезжайте завтра к ней, поговорите еще раз, а послезавтра возвращайтесь. Это все, что я могу для вас сделать.
— Благодарю вас, товарищ капитан.
Взвод при полной выкладке марширует на занятия. Предстоит отработать задержание нарушителей границы, их обыск и конвоирование.
Мосс, сощурившись, смотрит в безоблачное небо, откуда немилосердно палит солнце, потом сдвигает пилотку на затылок и в свойственной ему манере недовольно бурчит:
— Ну и жара! На радость мартышкам. Да еще это тяжелое снаряжение. Веселенькое дельце!
Откликается только Цвайкант:
— Полностью согласен с тобой, хотя выражение «жара на радость мартышкам» нуждается в уточнении, ибо эти представители животного мира вовсе не отличаются способностью переносить большие перепады температур. Впрочем, обезьяны живут не только в тропических широтах, но и в регионах, граничащих с зоной вечных снегов, поэтому вполне закономерно также выражение «стужа на радость мартышкам». Однако, говоря о холоде, обычно вспоминают собаку, хотя эта разновидность животных обитает даже на экваторе.