— Но, — сказал Киаран, — вы понимаете, что люди рассержены?
— Да, — ответил Хартиган, — разумеется. Честно говоря, я рассержен не меньше. Я хочу докопаться до сути того, что произошло, но, как ни странно, расследование Гарди — преждевременно начатое, на мой взгляд, — помешало мне это сделать, поскольку они изъяли всю нашу документацию.
— Могу я спросить вас о… Джоне Бэйлоре? Какие у вас с ним были отношения?
— Наши отношения, — ответил Хартиган, — были такими же, как со всеми, кто занимается развитием Большого Дублина на протяжении последних двадцати лет. Джон Бэйлор, — Хартиган перекрестился (тонкий ход — отметила про себя Хелен), — являлся старшим членом Совета Дублинского графства. В этом качестве он курировал всю нашу отрасль, и каждый, кто имел с ним дела, расскажет вам, что Джон был неутомимым трудягой и всеми любимым человеком. Его безвременная кончина — это огромная потеря для ирландской политической жизни, и она, безусловно, должна быть оплакана.
— И наконец, последний вопрос: беспокоитесь ли вы о личной безопасности?
Мэлони закивал настолько энергично, что живо напомнил Хелен одну из тех неваляшек, в которые так безумно была влюблена ее тетушка Джоан.
— Еще как, — ответил он с едва сдерживаемым хныканьем. — Мы испытываем огромный стресс. Полиция, кажется, ничего не делает, и когда я лежу ночью без сна, то все время думаю… — Мэлони замахал перед собой руками, — Пука идет, Пука идет, Пука идет!
Если Хелен не ошибается — что вряд ли, — то последние пять секунд к утру станут мемом во всех соцсетях.
Хартиган снова посмотрел в камеру.
— Беспокоюсь ли я о собственной безопасности? Конечно. Но что еще важнее, я беспокоюсь о своей стране. Чего мы будем стоить как нация, если позволим дьяволу безнаказанно бесноваться?
Джерри: «У нас на линии Моред из Каслнока».
Моред: «Джерри, я ни в коем случае не оправдываю действия "Пуки", но разве ничто не предвещало ее появления? Гнев — как инфекция. Он давно зрел в нашей системе и должен был во что-то вылиться. Обычные люди чувствуют, что их обманывают, что власти держат всех нас за дураков. И что выборы больше ни на что не влияют, а может, даже делают хуже».
Джерри: «Справедливое замечание. Если бы мы были французами, то на улицах уже давно бы кипели беспорядки. Они не терпят подобного с собой обращения, но почему мы, ирландцы, так спокойно к этому относимся?»
Войдя в свой кабинет, детектив-суперинтендант Бернс обнаружила женщину, сидевшую в кресле для посетителей и разговаривавшую по телефону.
Бернс посмотрела на нее сверху вниз: черные волосы, стянутые в пучок, и кремовый деловой костюм, который можно надевать только в том случае, если не приходится проводить по шесть часов на месте преступления посреди грязного поля.